Упрощенная HTML-версия
34
тут посерьезнел, кто это неучи, кого она имеет в виду? Вцепился,
как клещ. Она не умела себя сдерживать. Ей доставляло удоволь-
ствие правду-матку выдать. «За ней не заржавеет», — определила
моя мать. Мне это нравилось. Пока она не взялась за меня. Выясни-
лось: есть возможность вернуться на завод. Эвакуироваться с ним
в Челябинск, завод имеет право отозвать несколько своих инжене-
ров из армии.
Выражение «есть возможность» меня оцарапало. Будто я ждал,
как бы вырваться из армии. Может, она так считала, но говорить
так не надо было.
С какой стати мне возвращаться на завод, так трудно было от-
проситься, и нате, явился, испугался, думал в солдатики поиграть,
а как пришлось настоящей войны хлебнуть, так хвост поджал и
бегом назад.
С этого началась наша схватка. Она настаивала — что меня оста-
навливает? Сейчас танки — решающее оружие. На заводе он больше
сделает, чем на фронте. Подумаешь, сержант! Такого добра хватает.
Дослужился. На этой войне ему не добраться до офицера. Она на-
смотрелась на траурные списки ополченцев, каждый день вывеши-
вают в цехах.
Его война была для нее сплошным бегством. Что он, не набегал-
ся? На такой войне героем становятся посмертно. Она не щадила
его самолюбия. За что? Ополченцы дрались несмотря ни на что, они
заслуживают восхищения, она же видела не подвиг, а позор. Оказы-
вается, все, что он испытал, можно выставить позорищем. Может,
она нарочно обижала его, хотела понять, почему он отказывается.
Допустим, он останется в армии, допустим, уцелеет, и во что пре-
вратиться его инженерство? Поднабраться он не успел, останется
дипломированным неучем.
Логика ее была беспощадна.
Пошел дождь. Тротуар сразу заблестел лужами. Они зашли
укрыться в кафе, там не было мест, зашли в переговорный пункт,
присели среди ждущих вызова. Сидели, тесно прижатые друг к дру-
гу. Ему было приятно чувствовать ее бедро, и это мешало спорить
с ней, а ей не мешало.