Упрощенная HTML-версия
28
казалось очень неудобно жить в городах, отрезанных один от
другого зелеными дебрями. Но что же из этого? После того как
у человека отвалился хвост, он, вероятно, тоже не сразу научил-
ся сгонять мух без помощи хвоста. Он первое время, несомненно,
тосковал без хвоста. Но теперь — можете вы себе вообразить, что
у вас — хвост? Или: можете вы себя вообразить на улице — го-
лым, без «пиджака» (возможно, что вы еще разгуливаете в «пид-
жаках»). Вот так же и тут: я не могу себе представить город, не
одетый Зеленой Стеною, не могу представить жизнь, не облечен-
ную в цифровые ризы Скрижали.
Скрижаль... Вот сейчас — со стены у меня в комнате сурово и
нежно в глаза мне глядят ее пурпурные на золотом поле цифры.
Невольно вспоминается то, что у древних называлось «иконой»,
и мне хочется слагать стихи или молитвы (что одно и то же).
Ах, зачем я не поэт, чтобы достойно воспеть тебя, о Скрижаль,
о сердце и пульс Единого Государства!
Все мы (а может быть, и вы) еще детьми, в школе, читали
этот величайший из дошедших до нас памятников древней ли-
тературы — «Расписание железных дорог». Но поставьте даже
его рядом со Скрижалью — и вы увидите рядом графит и алмаз:
в обоих одно и то же — С, углерод, — но как вечен, прозрачен,
как сияет алмаз! У кого не захватывает духа, когда вы с грохо-
том мчитесь по страницам «Расписания»! Но Часовая Скрижаль —
каждого из нас наяву превращает в стального шестиколесного
героя великой поэмы. Каждое утро, с шестиколесной точностью,
в один и тот же час и в одну и ту же минуту — мы, миллионы,
встаем как один. В один и тот же час, единомиллионно, начи-
наем работу — единомиллионно кончаем. И, сливаясь в единое,
миллион<н>орукое тело, в одну и ту же, назначенную Скрижалью
секунду, — мы поднесем ложки ко рту — и в одну и ту же секун-
ду выходим на прогулку и идем в аудиториум, в зал тэйлоров-
ских экзерсисов, отходим ко сну...
Буду вполне откровенен: абсолютно точного решения зада-
чи счастья нет еще и у нас: два раза в день — от 16 до 17 и от