Упрощенная HTML-версия
23
Окружающие удавы с недоумением оглядывали Косого, никак
не понимая, почему этот неудачник посмел говорить с таким пред-
смертным нахальством. Все они, увлекшись рассказом Великого
Питона, забыли, что внутри Косого сидит живой энергичный кро-
лик.
— Так это ты?! — наконец прошипел Великий Питон, обратив-
шись к Косому, который все еще не был косым, хотя и очень близко
подошел к тому, чтобы им стать.
— Это не я, это во мне, — в ужасе признался Косой.
— Раздвоение личности?! — брезгливо предположил Великий
Питон. Среди удавов это считалось позорной болезнью.
— О, Царь, — взмолился Косой, — вы, как всегда увлекшись ве-
ликим прошлым, забыли, что во мне кролик…
— Ну и что? — перебил его Великий Питон. — И во мне кролик и
к тому же не единственный…
Но тут к нему склонился один из его помощников и нашептал
ему на ухо о том, что здесь произошло.
— Ах да, — вспомнил царь, — так это он назвал всех нас мерзав-
цами?
— Да, я! — воскликнул дерзкий кролик из оцепеневшего от ужа-
са удава. — Ты первый мерзавец среди своих мерзавцев и притом
тупица!
— Я мерзавец?! — повторил Великий Питон, не находя слов от
гнева.
— Да, ты мерзавец! — радостно закричал дерзкий кролик.
— Я тупица?! — не веря своим ушам, повторил Великий Питон.
— Да, ты тупица! — восторженно выкрикнул кролик.
На этот раз голос его был особенно отчетливым, потому что бед-
ный Косой, от ужаса разинув пасть, так и застыл.
Воцарилась нехорошая тишина, во время которой Великий Пи-
тон не сводил глаз с Косого.
— Твой желудок стал трибуной кролика, — сказал он грозно, —
но ты за это поплатишься, жалкий инвалид.
— О, мой Царь, — взмолился бедный Косой.