Упрощенная HTML-версия
20
что из нескладных кусков как будто и лад какой-то выходит:
может, и дикий, может, и страшный, а все же лад.
Ребята побаивались Барыбы: зверюга, под тяжелую руку
в землю вобьет. Дразнили из-за угла, за версту. Зато, когда голо-
ден бывал Барыба, кормили его булками и тут уж потешались
всласть.
— Эй, Барыба, за полбулки разгрызи.
И суют ему камушки, выбирают, какие потверже.
— Мало, — угрюмо бурчит Барыба, — булку.
— Вот черт, едун! — но найдут и булку. И начнет Барыба на по-
теху ребятам грызть камушки, размалывать их железными свои-
ми давилками — знай подкладывай! Потеха ребятам, диковина.
Забавы забавами, а как экзамены настали, пришлось и забав-
никам за книги засесть, даром что зеленый май на дворе.
Восемнадцатого, на царицу Александру, по закону экзамен —
первый из выпускных. Вот, вечером как-то, отец отложил в сто-
рону дратву и сапог, очки снял да и говорит:
— Ты это помни, Анфимка, заруби на носу. Коли и теперь не
выдержишь — со двора сгоню.
Как будто чего уж лучше: три дня подготовки. Да на грех за-
вязалась у ребят орлянка — ох и завлекательная же игра! Два
дня не везло Анфимке, весь свой капитал проиграл: семь гри-
вен и новый пояс с пряжкой. Хоть топись. Да на третий день,
слава те господи, все вернул и чистых еще выиграл больше пол-
тинника.
Восемнадцатого, понятно, Барыбу вызвали первым. Ни гугу
уездники, ждут: ну, сейчас поплывет, бедняга.
Вытянул Барыба — и уставился в белый листок билета. От
белизны этой и от страха слегка затошнило. Ухнули куда-то все
слова: ни одного.
На первых партах подсказчики зашептали:
— Тигр и Ефрат… Сад, в котором жили… Месопотамия. Ме-со-
по-та… Черт глухой!