Упрощенная HTML-версия
21
Радуга: двойная слава,
Зарево: двойная смерть.
Этих рук не разведу!
Лучше буду, лучше буду
Полымем пылать в аду!
Но вместо полымя получилась — «Метель».
Чтобы сдержать свое слово — не разводить этих рук, — мне
нужно было свести в своей любви — другие руки: брата и сестры.
Еще проще: чтобы не любить одного Юрия и этим не обездолить
Павлика, с которым я могла только «совместно править миром»,
мне нужно было любить Юрия плюс еще что-то, но это что-то не
могло быть Павликом, потому что Юрий плюс Павлик были уже
данное, — мне пришлось любить Юрия плюс Веру, этим Юрия как
бы рассеивая, а на самом деле — усиливая, сосредоточивая, ибо все,
чего нет в брате, мы находим в сестре, и все, чего нет в сестре, мы
находим в брате. Мне досталась на долю ужасно полная, невыноси-
мо полная любовь. (Что Вера, больная, в Крыму и ничего ни о чем
не знает — дела не меняло.)
Отношение с самого начала — стало.
Было молча условлено и установлено, что они всегда будут при-
ходить вместе — и вместе уходить. Но так как ни одно отношение
сразу стать не может, в одно прекрасное утро телефон:
— Вы?
— Я.
— А нельзя ли мне когда-нибудь прийти к вам без Павлика?
— Когда?
— Сегодня.
(Но где же Сонечка? Сонечка — уже близко, уже почти за дверью,
хотя по времени — еще год.)
Но преступление тут же было покарано: нам с З. наедине было
просто скучно, ибо о главном, то есть мне и нем, нем и мне, нас, мы
говорить не решались (мы еще лучше вели себя с ним наедине, чем