Упрощенная HTML-версия
32
Поднял руку командир отделения Балашов.
— Вот, — сказал Ярцев, — почему-то товарищ Балашов всегда пер-
вым поднимает руку. И его всегда приятно слушать. Вы конспект
приготовили, товарищ Балашов?
— Приготовил, — скромно, но с достоинством сказал Балашов.
— Я знаю, что приготовили, — сказал Ярцев, глядя на Балашова
с нескрываемой любовью. — Отвечайте.
Старший политрук снова сел на пень и, чтобы показать заранее,
какое истинное наслаждение доставит ему четкий и правильный
ответ Балашова, закрыл глаза.
Балашов развернул общую тетрадь в картонном переплете и на-
чал читать громко, с выражением, не вставляя ни единого своего
слова.
Пока он читал, бойцы занимались кто чем. Один, спрятавшись
за спиной другого, увлекся «Мадам Бовари», двое играли в «морской
бой», Чонкин предавался своим мыслям. Мысли у него были раз-
ные. Внимательно наблюдая жизнь, постигая ее законы, он понял,
что летом обычно бывает тепло, а зимой — холодно. «А вот если
бы было наоборот, — думал он, — летом холодно, а зимой тепло, то
тогда бы лето называлось — зима, а зима называлась бы — лето».
Потом ему пришла в голову другая мысль, еще более важная и ин-
тересная, но он тут же забыл, какая именно, и никак не мог вспом-
нить. И мысль об утерянной мысли была мучительна. В это время
его толкнули в бок. Чонкин оглянулся и увидел Самушкина, про
которого совсем позабыл. Самушкин поманил его пальцем, пока-
зывая, чтобы Чонкин наклонился, он, Самушкин, ему что-то скажет.
Чонкин заколебался. Самушкин опять что-то придумал. Крикнуть
в ухо, пожалуй, побоится, старший политрук здесь, а плюнуть может.
— Чего тебе? — шепотом спросил Чонкин.
— Да ты не бойся, — прошептал Самушкин и сам наклонился
к чонкинскому уху. — Ты знаешь, что у Сталина было две жены?
— Да ну тебя, — отмахнулся Чонкин.
— Верно тебе говорю. Две жены.
— Хватит болтать, — сказал Чонкин.
— Не веришь — спроси у старшего политрука.
— Да зачем мне это нужно? — упрямился Чонкин.