Упрощенная HTML-версия
22
— Спроси — кто?
Дневальный скрылся в дверях, старшина повернулся к Чонкину:
— Ложись! Отставить! Ложись!
Дневальный вернулся, подошел к скамейке и, с участием глядя
на распластанного в пыли Чонкина, доложил:
— Товарищ старшина, из бани звонят. Спрашивают: мыло сами
будете получать или пришлете кого?
— Ты же видишь, я занят, — сдерживаясь, сказал старшина. —
Скажи Трофимовичу — пусть получит. — И снова к Чонкину: — От-
ставить! Ложись! Отставить! Ложись! Отставить!
— Слышь, старшина, — полюбопытствовал Завгородний. — А за
что ты его?
— Да он, товарищ капитан, разгильдяй, — охотно объяснил стар-
шина и снова положил Чонкина. — Ложись! Службу уже кончает,
а приветствовать не научился. Отставить! Вместо того чтоб как по-
ложено честь отдавать, пальцы растопыренные к уху приставит и
идет не строевым шагом, а как на прогулочке. Ложись! — Старши-
на достал из кармана платок и вытер вспотевшую шею. — Устанешь
с ними, товарищ капитан. Возишься, воспитываешь, нервы тра-
тишь, а толку чуть. Отставить!
— А ты его мимо столба погоняй, — предложил капитан. —
Пусть пройдет десять раз строевым шагом туда и обратно и попри-
ветствует.
— Это можно, — сказал старшина и заплевал папироску. — Это
вы правильно, товарищ капитан, говорите. Чонкин, ты слышал, что
сказал капитан?
Чонкин стоял перед ним, тяжело дыша, и ничего не отвечал.
— А вид какой! Весь в пыли, лицо грязное, не боец, а одно недо-
разумение. Десять раз туда и сюда, равнение на столб, шагом... —
старшина выдержал паузу, — марш!
— Вот так, — оживился капитан. — Старшина, прикажи:
пусть носок тянет получше, сорок сантиметров от земли. Эх, раз-
гильдяй!
А старшина, ободренный поддержкой капитана, командовал:
— Выше ногу. Руку согнуть в локте, пальцы к виску. Я тебя научу
приветствовать командиров. Кругом... марш!