25
ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ ЗБРУЧ
Начдив шесть донес о том, что Новоград-Волынск взят сегодня
на рассвете. Штаб выступил из Крапивно, и наш обоз шумливым
арьергардом растянулся по шоссе
1
, идущему от Бреста до Варшавы и
построенному на мужичьих костях Николаем Первым.
Поля пурпурного мака цветут вокруг нас, полуденный ветер
играет в желтеющей ржи, девственная гречиха встает на горизонте,
как стена дальнего монастыря. Тихая Волынь изгибается
2
, Волынь
уходит от нас в жемчужный туман березовых рощ, она вползает
в цветистые пригорки и ослабевшими руками путается в зарослях
хмеля. Оранжевое солнце катится по небу, как отрубленная голова,
нежный свет загорается в ущельях туч, штандарты заката веют над
нашими головами. Запах вчерашней крови и убитых лошадей кап-
лет в вечернюю прохладу. Почерневший Збруч шумит и закручивает
пенистые узлы своих порогов. Мосты разрушены, и мы переезжаем
реку вброд. Величавая луна лежит на волнах. Лошади по спину ухо-
дят в воду, звучные потоки сочатся между сотнями лошадиных ног.
Кто-то тонет и звонко порочит Богородицу. Река усеяна черными
квадратами телег, она полна гула, свиста и песен, гремящих поверх
лунных змей и сияющих ям.
Поздней ночью приезжаем мы в Новоград. Я нахожу беременную
женщину на отведенной мне квартире и двух рыжих евреев с тон-
кими шеями; третий спит, укрывшись с головой и приткнувшись
к стене. Я нахожу развороченные шкафы в отведенной мне комнате,
обрывки женских шуб на полу, человеческий кал и черепки сокро-
венной посуды, употребляющейся у евреев раз в году — на Пасху.
— Уберите, — говорю я женщине. — Как вы грязно живете,
хозяева…
Два еврея снимаются с места. Они прыгают на войлочных
подошвах и убирают обломки с полу, они прыгают в безмолвии,
по-обезьяньи, как японцы в цирке, их шеи пухнут и вертятся. Они
кладут на пол распоротую перину, и я ложусь к стенке, рядом
с третьим, заснувшим евреем. Пугливая нищета смыкается над
моим ложем.
1
В публикациях до 1931 г.: «растянулся по шоссе, по неувядаемому шоссе».
2
В первой публикации: «изгибается, как уснувшая кошка».