Упрощенная HTML-версия
17
НАЧАЛО
Лет двадцать тому назад, находясь в весьма нежном возрасте,
расхаживал я по городу Санкт-Петербургу с липовым документом
в кармане и — в лютую зиму — без пальто. Пальто, надо признать-
ся, у меня было, но я не надевал его по принципиальным сообра
жениям. Собственность мою в ту пору составляли несколько рас-
сказов — столь же коротких, сколь и рискованных. Рассказы эти
я разносил по редакциям, никому не приходило в голову читать
их, а если они кому-нибудь попадались на глаза, то производили
обратное действие. Редактор одного из журналов выслал мне через
швейцара рубль, другой редактор сказал о рукописи, что это сущая
чепуха, но что у тестя его есть мучной лабаз, и в лабаз этот можно
поступить приказчиком. Я отказался и понял, что мне не остается
ничего другого, как пойти к Горькому.
В Петрограде издавался тогда интернационалистский журнал
«Летопись», сумевший за несколько месяцев существования сде-
латься лучшим нашим ежемесячником. Редактором его был Горь-
кий. Я отправился к нему на Большую Монетную улицу. Сердце мое
колотилось и останавливалось. В приемной редакции собралось
самое необыкновенное общество из всех, какое только можно себе
представить: великосветские дамы и так называемые «босяки»,
арзамасские телеграфисты, духоборы и державшиеся особняком
рабочие, подпольщики-большевики
1
.
Прием должен был начаться в шесть часов. Ровно в шесть дверь
открылась, и вошел Горький, поразив меня своим ростом, худобой,
силой и размером громадного костяка, синевой маленьких и твер-
дых глаз, заграничным костюмом, сидевшим на нем мешковато,
но изысканно. Я сказал: дверь открылась ровно в шесть. Всю жизнь
он оставался верен этой точности, добродетели королей и старых,
умелых, уверенных в себе рабочих.
Посетители в приемной разделялись — на принесших рукописи
и на тех, кто ждал решения участи.
1
В одной из машинописей после слова «босяки»: «японские революционеры и арзамас-
ские телеграфисты, духоборы и большевики»; в другой машинописи: «корейские революцио-
неры и арзамасские телеграфисты, духоборы и большевики»; в первой публикации в «Лите-
ратурной газете»: «корейские революционеры и арзамасские телеграфисты, духоборы и
державшиеся особняком рабочие, подпольщики-большевики».