Упрощенная HTML-версия
17
скорости, после чего включаются фотонные двигатели. С их помо-
щью машина развивает околосветовую скорость, и тогда время для
тебя останавливается, а на Земле идет, и ты попадаешь в будущее.
Или аппарат развивает сверхсветовую скорость, и тогда ты опережа-
ешь время и попадаешь в прошлое.
Я уже накачался пивом и немного опьянел, но все же еще не оду-
рел. И я сказал Руди:
— Знаешь что, ты мне брось все эти глупости городить. Ты очень
хорошо знаешь — это еще Эйнштейн доказал, — что не только сверх-,
но и просто световой скорости достичь вообще невозможно.
На что Руди вышел наконец из себя, выплюнул сигару, стукнул
по столу пустой кружкой, чего я от него, такого уравновешенного, не
ожидал.
— То, что сказал твой Эйнштейн, — заявил Руди, — давно уста-
рело. Евклид говорил, что через точку, лежащую вне прямой, мож-
но провести только одну параллельную, и был прав, а Лобачевский
сказал, что можно провести две или больше, и оба оказались правы.
Эйнштейн сказал, что невозможно, и был прав, а я говорю, что воз-
можно, и я тоже прав.
— Слушай, слушай, — сказал я ему, — не надо так сильно зада-
ваться. Я тебя, конечно, уважаю (я, когда выпью, всех уважаю), но
ты все-таки еще не Эйнштейн.
— Ну да, — согласился Руди. — Я действительно не Эйнштейн.
Я — Миттельбрехенмахер, но я тебе должен сказать, что и Лобачев-
ский был не Евклид.
Видя, что он так сильно разволновался, я ему тут же сказал, что
меня, в конце концов, мало волнует, кто из них (Эйнштейн, Лобачев-
ский, Евклид или Руди) умнее, я современной техникой готов поль-
зоваться практически, а на основе каких она законов построена, мне
даже не интересно. И в самом деле. Вот эти свои записки я сейчас
пишу на компьютере. Я нажимаю кнопки — на экране возникают
слова. Несколько простейших манипуляций, и те же слова отпеча-
тываются на бумаге. Если я захочу поменять какие-то абзацы места-
ми, машина немедленно исполнит мою волю. Захочу во всех случаях