Упрощенная HTML-версия
ЧАС Т Ь ПЕ РВАЯ
29
подтверждение которым он нашел потом, уже много после, в сочине-
ниях Генри Джорджа, — он никак не мог.
И от этого письмо управляющего было неприятно ему.
IV
Напившись кофею, Нехлюдов пошел в кабинет, чтобы справить-
ся в повестке, в котором часу надо быть в суде, и написать ответ княжне.
В кабинет надо было пройти через мастерскую. В мастерской стоял
мольберт с перевернутой начатой картиной и развешаны были этю-
ды. Вид этой картины, над которой он бился два года, и этюдов, и всей
мастерской напомнили ему испытанное с особенной силой в послед-
нее время чувство бессилия идти дальше в живописи. Он объяснял это
чувство слишком тонко развитым эстетическим чувством, но все-таки
сознание это было очень неприятно.
Семь лет тому назад он бросил службу, решив, что у него есть при-
звание к живописи, и с высоты художественной деятельности смотрел
несколько презрительно на все другие деятельности. Теперь оказыва-
лось, что он на это не имел права. И потому всякое воспоминание об
этом было неприятно. Он с тяжелым чувством посмотрел на все эти
роскошные приспособления мастерской и в невеселом расположении
духа вошел в кабинет. Кабинет был очень большая, высокая комната, со
всякого рода украшениями, приспособлениями и удобствами.
Тотчас же найдя в ящике огромного стола, под отделом
срочные
,
повестку, в которой значилось, что в суде надо было быть в одиннад-
цать, Нехлюдов сел писать княжне записку о том, что он благодарит за
приглашение и постарается приехать к обеду. Но, написав одну записку,
он разорвал ее: было слишком интимно, написал другую — было холод-
но, почти оскорбительно. Он опять разорвал и пожал в стене пуговку.
В двери вошел в сером коленкоровом фартуке пожилой, мрачного вида,
бритый, с бакенбардами лакей.
— Пожалуйста, пошлите за извозчиком.
— Слушаю-с.
— Да скажите — тут дожидаются от Корчагиных, — что благодарю,
постараюсь быть.