Упрощенная HTML-версия
25
К Р А С А В И Ц А И М П Е Р И А
— Ах, госпожа, вот и ещё один обет целомудрия полинял от
любовного жара, — промолвила прислужница.
Смех возобновился, шутки посыпались градом, Филипп
ушёл, стукнувшись головой о косяк, и долго не мог опомниться,
как встрёпанная ворона, — столь пленительна, подобно сирене,
выходящей из вод, была госпожаИмпериа. И, запомнив зверей,
искусно вырезанных на дверных наличниках, Филипп вернулся
к своему добродушному пастырю с дьявольским вожделением
в сердце и ошеломлённый виденным до самой глубины свое-
го естества. Поднявшись в отведённую ему каморку, он всю
ночь напролёт считал и пересчитывал свои гроши, но больше
четырёх монет, называемых «ангелами», ничего не обнаружил,
и, так как не было у бедняги иного состояния, понадеялся он
ублаготворить красавицу, отдав ей всё, чем владел в этом мире.
—Что с тобою, сын мой? — спросил его добрый архиепископ,
обеспокоившись вознёй и вздохами монашка.
— Ах, монсеньор! — ответствовал бедный. — Я дивлюсь, как
сие возможно, чтобы столь легковесная и красивая дама таким
непереносимым грузом лежала на сердце.
— Какая же? — спросил архиепископ, отложивший требник,
который читал он для виду.
— Господи Иисусе, вы станете укорять меня, отец мой и по-
кровитель, за то, что я посмел улицезреть возлюбленную кар-
динала, а может, и того знатнее. И я возрыдал, увидя, как мало
имею я этих треклятых монет, дабы с благословения вашего
наставить грешницу на путь добра.
Архиепископсобралначелесвоём, надсамымносом, морщины
наподобие треугольника и не изрёк ничего. А смиренныйФилипп
дрожал всем телом оттого, что отважился исповедоваться пред
своим высоким наставником. Святой отец только вопросил его:
— Стало быть, она весьма дорогая?
— Ах, — воскликнул монашек, — она обчистила немало митр
и облупила не один жезл.
— Итак, Филипп, ежели отречёшься от неё, я выдам тебе
тридцать «ангелов» из казны для бедных.
— Ах, святой отец, это будет для меня весьма убыточно, —
ответствовал юноша, пылая при мысли о наслаждениях, како-
вые обещал себе изведать.