Упрощенная HTML-версия
31
С К В Е Р НЫЙ АН Е К Д О Т
сегодня подошло, и ведь никогда прежде не праздновал, даже
таил от нас, отнекивался по скупости, хе-хе! а теперь так обра-
довался новому дому, что пригласил меня и Семена Ивановича.
Знаете: Шипуленко.
Аким Петрович опять нагнулся. С усердием нагнулся! Иван
Ильич несколько утешился. А то уж ему приходило в голову, что
столоначальник, пожалуй, догадывается, что он в эту минуту не-
обходимая точка опоры для его превосходительства. Это было бы
всего сквернее.
— Ну, посидели втроем, шампанского нам поставил, поговори-
ли о делах... Ну, о том о сем... о во-про-сах... Даже пос-по-рили...
Хе-хе!
Аким Петрович почтительно поднял брови.
— Только дело не в этом. Прощаюсь с ним наконец, старик ак-
куратный, ложится рано, знаете, к старости. Выхожу... нет моего
Трифона! Тревожусь, расспрашиваю: «Куда девал Трифон каре-
ту?» Открывается, что он, понадеясь, что я засижусь, отправился
на свадьбу к какой-то своей куме или к сестре... уж Бог его знает.
Здесь же где-то на Петербургской. Да и карету уж кстати с собою
захватил. — Генерал опять для приличия взглянул на Пселдо-
нимова. Того немедленно скрючило, но вовсе не так, как надобно
было генералу. «Сочувствия, сердца нет», — промелькнуло в его
голове.
— Скажите! — проговорил глубоко пораженный Аким Петро-
вич. Маленький гул удивления прошел по всей толпе.
— Можете себе представить мое положение... (Иван Ильич
взглянул на всех.) Нечего делать, иду пешком. Думаю, добреду
до Большого проспекта, да и найду какого-нибудь ваньку... хе-хе!
— Хи-хи-хи! — почтительно отозвался Аким Петрович. Опять
гул, но уже на веселый лад, прошел по толпе. В это время
с треском лопнуло стекло на стенной лампе. Кто-то с жаром бро-
сился поправлять ее. Пселдонимов встрепенулся и строго посмот-
рел на лампу, но генерал даже не обратил внимания, и всё успо-
коилось.
— Иду... а ночь такая прекрасная, тихая. Вдруг слышу музы-
ку, топот, танцуют. Любопытствую у городового: Пселдонимов