Упрощенная HTML-версия
—
19
—
со стола, сдернул на пол поднос с чайником и чашками; движение было
явно умышленное; все глаза на него обратились; но взгляд Печорина
был дерзче и вопросительнее других; — кровь кинулась в лицо неиз-
вестному господину, он стоял неподвижен и не извинялся — молчание
продолжалось с минуту. Сделался кружок, и все предугадывали
ис-
торию.
Вдруг Печорин опять сел и громко крикнул служителя: «что
стоит посуда?» — ему сказали цену втрое дороже.
— Этот чиновник так был неловок, что разбил ее, — продолжал
Жорж холодно; — вот деньги! —Он бросил деньги на стол — и при-
бавил:
— Скажи ему, что теперь он может отсюда уйти свободно.
Служитель при всех доложил с почтением чиновнику, что он всё
получил, — и просил на водку!.. Но тот, ничего не отвечая, скрылся:
толпа хохотала ему вослед; — офицеры смеялись еще больше... и хвали-
ли товарища, который так славно отделал противника, не запутавшись
между тем в
историю. —
О! История у нас вещь ужасная; благородно
или низко вы поступили, правы или нет, могли избежать или не мог-
ли, но ваше имя замешано в историю... всё равно, вы теряете всё: рас-
положение общества, карьер, уважение друзей... попасться в историю!
Ужаснее этого ничего не может быть, как бы эта история ни кончилась!
Частная известность уж есть острый нож для общества, вы застави-
ли об себе говорить два дня. — Страдайте ж двадцать лет за это. Суд
общего мнения, везде ошибочный, происходит, однако, у нас совсем на
других основаниях, чем в остальной Европе; в Англии, например, бан-
крутство — бесчестие неизгладимое, — достаточная причина для са-
моубийства. Развратная шалость в Германии закрывает навсегда двери
хорошего общества (о Франции я не говорю: в одном Париже больше
разных общих мнений, чем в целом свете) — а у нас?.. Объявленный
взяточник принимается везде очень хорошо: его оправдывают фразою:
и! Кто этого не делает!.. Трус обласкан везде, потому что он смирный
малый, а замешанный в историю! —О! Ему нет пощады: маменьки го-
ворят об нем: «бог его знает, какой он человек», и папеньки прибавляют:
«мерзавец!..»
Офицеры без новой тревоги допили свой чай и пошли; Печорин
вышел после всех; на крыльце кто-то его остановил за руку, примол-
вив: «я имею с вами поговорить!» По трепету руки он отгадал, что это
его давешний противник; нечего делать: не миновать истории.
Г Л А В А I I