Упрощенная HTML-версия
— Для моих лет! Что я за ребенок! Маменька говорит, что девуш-
ка в 17 лет так же благоразумна, как мужчина в 25.
— Ты очень хорошо делаешь, что слушаешься маменьки.
Эта фраза, по-видимому похожая на похвалу, показалась насмешкой;
таким образом согласие опять расстроилось, и они замолчали... Маль-
чик взошел и принес записку: приглашение на бал к барону Р
***
.
— Какая тоска! — воскликнул Жорж. — Надо ехать.
— Там будет mademoiselle Negouroff!.. — возразила ироническим
тоном Варенька. — Она еще вчера об тебе спрашивала!.. Какие у нее
глаза! — прелесть!..
— Как угль, в горниле раскаленный!..
— Однако сознайся, что глаза чудесные!
—Когда хвалят глаза, то это значит, что остальное никуда не годится.
— Смейся!.. А сам неравнодушен...
— Положим.
— Я это расскажу Верочке!..
— Давно ли ты уверяла, что я для нее — всё равно!..
— Поверьте, я лучше этого говорю по-русски — я не монастырка.
— О! Совсем нет! — очень далеко...
Она покраснела и ушла.
Но я вас должен предупредить, что это был на них черный день...
они обыкновенно жили очень дружно, и особенно Жорж любил сестру
самой нежною братскою любовью.
Последний намек на mademoiselle Negouroff (так будем мы ее назы-
вать впоследствии) заставил Печорина задуматься; наконец неожидан-
ная мысль прилетела к нему свыше, он придвинул чернильницу, вынул
лист почтовой бумаги — и стал что-то писать; покуда он писал, самодо-
вольная улыбка часто появлялась на лице его, глаза искрились — одним
словом, ему было очень весело, как человеку, который выдумал что-ни-
будь необыкновенное. — Кончив писать, он положил бумагу в конверт
и надписал: Милостивой гос<ударыне> Елизавете Львовне Негуровой
в собственные руки; — потом кликнул Федьку и велел ему отнесть на
городскую почту — да чтоб никто из людей не видал. Маленький Мер-
курий, гордясь великой доверенностию господина, стрелой помчался в ла-
вочку; а Печорин велел закладывать сани и через полчаса уехал в театр;
однако в этой поездке ему не удалось задавить ни одного чиновника.
Г Л А В А I