Упрощенная HTML-версия
27
Г Л А В А П Е Р В А Я
теряя своего достоинства. Увлекся было когда-то изучением выс-
шей современной политики наших внутренних и внешних дел, но
вскоре, махнув рукой, оставил предприятие. Бывало и то: возьмет
с собою в сад Токевиля, а в кармашке несет спрятанного Поль де
Кока. Но, впрочем, это пустяки.
Замечу в скобках и о портрете Кукольника: попалась эта картинка
Варваре Петровне в первый раз, когда она находилась, еще девочкой,
в благородномпансионе вМоскве. Она тотчасже влюбилась впортрет,
по обыкновению всех девочек в пансионах, влюбляющихся во что ни
попало, а вместе и в своих учителей, преимущественно чистописания
ирисования. Но любопытныв этомне свойства девочки, а то, что даже
и в пятьдесят лет Варвара Петровна сохраняла эту картинку в числе
самых интимных своих драгоценностей, так что и Степану Трофи-
мовичу, может быть, только поэтому сочинила несколько похожий на
изображенный на картинке костюм. Но и это, конечно, мелочь.
В первые годы, или, точнее, в первую половину пребывания
у Варвары Петровны, Степан Трофимович всё еще помышлял
о каком-то сочинении и каждый день серьезно собирался его пи-
сать. Но во вторую половину он, должно быть, и зады позабыл. Всё
чаще и чаще он говаривал нам: «Кажется, готов к труду, материалы
собраны, и вот не работается! Ничего не делается!» — и опускал
голову в унынии. Без сомнения, это-то и должно было придать
ему еще больше величия в наших глазах, как страдальцу науки; но
самому ему хотелось чего-то другого. «Забыли меня, никому я не
нужен!»—вырывалось у него не раз. Эта усиленная хандра особенно
овладела им в самом конце пятидесятых годов. Варвара Петровна
поняла наконец, что дело серьезное. Да и не могла она перенести
мысли о том, что друг ее забыт и не нужен. Чтобы развлечь его,
а вместе для подновления славы, она свозила его тогда в Москву, где
у ней было несколько изящных литературных и ученых знакомств;
но оказалось, что и Москва неудовлетворительна.
Тогда было время особенное; наступило что-то новое, очень уж
непохожее на прежнюю тишину, и что-то очень уж странное, но
везде ощущаемое, даже в Скворешниках. Доходили разные слухи.
Факты были вообще известны более или менее, но очевидно было,