Упрощенная HTML-версия
26
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
как Варвара Петровна исчезла. Так как она никогда ни разу потом не
намекала ему на происшедшее и всё пошло как ни в чемне бывало, то
он всюжизнь наклонен был к мысли, что всё это была одна галлюци-
нация пред болезнию, тем более что в ту же ночь он и вправду заболел
на целых две недели, что, кстати, прекратило и свидания в беседке.
Но, несмотря на мечту о галлюцинации, он каждый день, всю
свою жизнь, как бы ждал продолжения и, так сказать, развязки
этого события. Он не верил, что оно так и кончилось! А если так,
то странно же он должен был иногда поглядывать на своего друга.
V
Она сама сочинила ему даже костюм, в котором он и проходил
всю свою жизнь. Костюм был изящен и характерен: длиннополый
черный сюртук, почти доверху застегнутый, но щегольски си-
девший; мягкая шляпа (летом соломенная) с широкими полями;
галстук белый, батистовый, с большим узлом и висячими концами;
трость с серебряным набалдашником, при этом волосы до плеч.
Он был темно-рус, и волосы его только в последнее время начали
немного седеть. Усы и бороду он брил. Говорят, в молодости он был
чрезвычайно красив собой. Но по-моему, и в старости был не-
обыкновенно внушителен. Да и какая же старость в пятьдесят три
года? Но, по некоторому гражданскому кокетству, он не только не
молодился, но как бы ищеголял солидностию лет своих, и в костюме
своем, высокий, сухощавый, с волосами до плеч, походил как бы на
патриарха или, еще вернее, на портрет поэта Кукольника, литогра-
фированный в тридцатых годах при каком-то издании, особенно
когда сидел летом в саду, на лавке, под кустом расцветшей сирени,
опершись обеими руками на трость, с раскрытою книгой подле и
поэтически задумавшись над закатом солнца. Насчет книг замечу,
что под конец он стал как-то удаляться от чтения. Впрочем, это
уж под самый конец. Газеты и журналы, выписываемые Варварой
Петровной во множестве, он читал постоянно. Успехами русской
литературы тоже постоянно интересовался, хотя и нисколько не