Упрощенная HTML-версия
16
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
громадное, противоестественное и противогосударственное обще-
ство, человек в тринадцать, и чуть не потрясшее здание. Говорили,
что будто бы они собирались переводить самого Фурье. Как нароч-
но, в то же самое время в Москве схвачена была и поэма Степана
Трофимовича, написанная им еще лет шесть до сего, в Берлине,
в самой первой его молодости, и ходившая по рукам, в списках,
между двумя любителями и у одного студента. Эта поэма лежит
теперь и у меня в столе; я получил ее, не далее как прошлого года,
в собственноручном, весьма недавнем списке, от самого Степана
Трофимовича, с его надписьюи в великолепномкрасном сафьянном
переплете. Впрочем, она не без поэзии и даже не без некоторого
таланта; странная, но тогда (то есть, вернее, в тридцатых годах)
в этом роде часто пописывали. Рассказать же сюжет затрудняюсь,
ибо, по правде, ничего в нем не понимаю. Это какая-то аллегория,
в лирико-драматической форме и напоминающая вторую часть
«Фауста». Сцена открывается хоромженщин, потом хороммужчин,
потом каких-то сил и в конце всего хором душ, еще не живших, но
которым очень бы хотелось пожить. Все эти хоры поют о чем-то
очень неопределенном, большею частию о чьем-то проклятии, но
с оттенком высшего юмора. Но сцена вдруг переменяется, и насту-
пает какой-то «Праздник жизни», на котором поют даже насекомые,
является черепаха с какими-то латинскими сакраментальными
словами, и даже, если припомню, пропел о чем-то один минерал,
то есть предмет уже вовсе неодушевленный. Вообще же все поют
беспрерывно, а если разговаривают, то как-то неопределенно бра-
нятся, но опять-таки с оттенком высшего значения. Наконец сцена
опять переменяется, и является дикое место, а между утесами
бродит один цивилизованный молодой человек, который срывает и
сосет какие-то травы и на вопрос феи: зачем он сосет эти травы? —
ответствует, что он, чувствуя в себе избыток жизни, ищет забве-
ния и находит его в соке этих трав; но что главное желание его —
поскорее потерять ум (желание, может быть, и излишнее). Затем
вдруг въезжает неописанной красоты юноша на черном коне, и за
ним следует ужасное множество всех народов. Юноша изображает
собою смерть, а все народы ее жаждут. И наконец, уже в самой