Упрощенная HTML-версия
19
ЭВРИКА
нестерпимого разряда, нежели эти индивидуумы, внезапно,
таким образом, вознесенные хогговской философией до си-
туации, к которой они вовсе не подходят, эти персоны, пе-
ренесенные из кухонных судомоен в гостиные Знания и из
чуланов на кафедры. Их символ веры, их текст и их проповедь
заключались равно в одном слове
„факт“
, — но по большей
части они даже не знали смысла одного этого слова. Что до
тех, кто дерзал
тревожить
их факты с целью привести их
в порядок и воспользоваться ими, ученики Хогга обращались
с ними без милосердия. Все попытки обобщения встреча-
лись немедленно словами: „теоретический“, „теория“, „тео-
ретик“ — всякая
мысль
, словом, прямо воспринималась ими
как личное им оскорбление. Разрабатывая Естествознание во
исключение Метафизики, Математики и Логики, многие из
этих философов бэконовского рода — одномысленные, од-
нобокие и одноногие — были более жалостно беспомощны,
более жалко невежественны перед лицом всех постижимых
целей знания, чем самый безграмотный мужик, который
доказывает, что он знает, по крайней мере, что-нибудь, до-
пуская, что он не знает совершенно ничего.
И наши предки не имели никаких лучших оснований тол-
ковать о
достоверности
, когда следовали, в слепом доверии,
по
априорному
пути аксиом, или пути Барана. В?бесчислен-
ных пунктах этот путь был вряд ли так прям, как бараний
рог. Простая истина заключается в том, что аристотелевцы
воздвигали свои замки на основании гораздо менее надеж-
ном, чем воздух,
ибо такие вещи, как аксиомы, никогда не
существовали и никогда не могут существовать вовсе
. Что-
бы не видеть этого или хотя бы не заподозрить, они должны
были быть на самом деле весьма слепыми, ибо даже в их