Упрощенная HTML-версия
30
ИСПОВЕДЬ
врага? можно ли, преследуя другого, погубить его страшнее, чем
губит вражда собственное сердце? И конечно, знание грамма-
тики живет не глубже в сердце, чем запечатленное в нем созна-
ние, что ты делаешь другому то, чего сам терпеть не пожела-
ешь. Как далек Ты, обитающий на высотах в молчании, Господи,
Единый, Великий, посылающий по неусыпному закону кара-
ющую слепоту на недозволенные страсти! Когда человек в погоне
за славой красноречивого оратора перед человеком — судьей,
окруженный толпой людей, преследует в бесчеловечной нена-
висти врага своего, он всячески остерегается обмолвки «среди
людев»
72
и вовсе не остережется в неистовстве своем убрать че-
ловека из среды людей.
XIX
30. Вот на пороге какой жизни находился я, несчастный,
и вот на какой арене я упражнялся. Мне страшнее было допустить
варваризм, чем остеречься от зависти к тем, кто его не допустил,
когда допустил я. Говорю Тебе об этом, Господи, и исповедую
пред Тобой, за что хвалили меня люди, одобрение которых опре-
деляло для меня тогда пристойную жизнь. Я не видел пучины
мерзостей, в которую «был брошен прочь от очей Твоих»
73
. Как
я был мерзок тогда, если даже этим людям доставлял неудоволь-
ствие, без конца обманывая и воспитателя, и учителей, и родите-
лей из любви к забавам, из желания посмотреть пустое зрелище,
из веселого и беспокойного обезьянничанья. Я воровал из роди-
тельской кладовой и со стола от обжорства или чтобы иметь чем
заплатить мальчикам, продававшим мне свои игрушки, хотя и
для них они были такою же радостью, как и для меня. В игре я
часто обманом ловил победу, сам побежденный пустой жаждой
превосходства. Разве я не делал другим того, чего сам испытать
ни в коем случае не хотел, уличенных в чем жестоко бранил?
А если меня уличали и бранили, я свирепел, а не уступал.