Упрощенная HTML-версия
8
она должна иные из них обходить? Порок,
обличаемый в моей пьесе, по своим послед-
ствиям наиопаснейший для государства,
а театр, как мы убедились, обладает огром-
ными возможностями для исправления нра-
вов. Самые блестящие трактаты на темы
морали часто оказывают куда меньшее вли-
яние, чем сатира, ибо ничто так не берет
людей за живое, как изображение их недо-
статков. Подвергая пороки всеобщему осме-
янию, мы наносим им сокрушительный удар.
Легко стерпеть порицание, но насмешка не-
стерпима. Иной не прочь прослыть злодеем,
но никто не желает быть смешным.
Меня укоряют за то, что я вложил благоче-
стивые слова в уста обманщика. Но как же я
мог этого избежать, задаваясь целью изобра-
зить лицемера? Вполне достаточно, на мой
взгляд, что я обнажаю преступную подопле-
ку его речей и что я изъял из них те священ-
ные обороты, употребление коих с дурной це-
лью резало бы наш слух. «Позвольте! Но ведь
в четвертом действии в его тирадах извра-
щается нравственность!» Да, но разве это
извращение нравственности не навязло у нас
в зубах? Разве в моей комедии оно пользуется
новыми аргументами? Можно ли опасаться,
что суждения, столь единодушно презира-
емые, окажут влияние на умы, что они ста-
новятся вредоносными, будучи произносимы
со сцены, что они хоть сколько-нибудь убеди-
тельны в устах негодяя? Подобные опасения
решительно ни на чем не основаны, а потому
следует либо принять комедию о Тартюфе,
либо отвергнуть все комедии вообще.
Этого-то и добивается кое-кто с некото-
рых пор; никогда еще на театр так не опол-
чались. Я не могу отрицать, что некоторые