Упрощенная HTML-версия
24
ВЛАДИМИР МАРАМЗИН
Романы о нигилистах «Некуда» и «На ножах», когда-то не оставлявшие никого
равнодушными из-за политического накала, все же следует признать неудачными.
А вот написанная позднее на их полях и на том же материале повесть «Загадоч-
ный человек», несомненно, входит в главный корпус сочинений Лескова. Разгадка
проста: в «Загадочном человеке» главный герой Артур Бенни, который участвовал,
под другим именем, в романе «Некуда», предстает нам остраненным, мы видим
его как явление, прежде нам совершенно незнакомое.
Неудачны и по большей части скучны его библейские и раннехристианские
апокрифы
*
. Мы видим в евангельских притчах, что язык, великий лесковский
язык, куда-то отлучился. И притчи, которые так нравились Льву Толстому, явно
не получились, при всем величии замысла и религиозном трепете Лескова.
Исключение составляет замечательная повесть «Схождение во ад», которая,
впрочем, написана совсем по-другому.
Евангелие от Левши
Рассказ «Левша (Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе)» по крат-
кости и концентрированности всех приемов можно считать квинтэссенцией прозы
Лескова. Перед нами замкнутая картина представлений Лескова о мире.
Левша по ошибке вошел в сонм российских героев. На таких, как Левша, да-
леко не уедешь. Особенно если не послушать его единственного здравого совета,
привезенного из-за границы: не чистить ствол винтовки кирпичом. Для этого
не нужно подковывать микроскопически исчезающую блоху, которую и видно
только в «
мелкоскоп
». Российское сознание вывело из фигуры Левши лишь один
шапкозакидательский лозунг: «Эх, подкую!»
Чем нас привлекает Левша? Тем, что он подковал на все четыре конечно-
сти тонкую аглицкую поделку, стальную блоху, и сумел «подвергнуть русским пе-
ресмотрам» иностранную задумку? Наш обидчивый патриотизм торжествует, и мы
считаем, что Левша показал всему миру, какие мы умельцы, как мы можем в любую
минуту утереть любой нос. А для чего ее было подковывать, мы даже не думаем.
После невероятной работы умельца Левши она потеряла даже то, что имела: как ни
поверни микроскопический ключик в исчезающе малом пузичке, блоха не подает
больше признаков жизни, а перед тем она ловко плясала и выделывала свои заморские
фигуры. Левша не был востребован на родине ни до, ни после своих героических
подковных деяний. Вырванный из привычной среды и брошенный по прихоти слу-
чая за границу, Левша совершенно потерялся и думал только о возвращении домой,
в свою духовитую курную избу. Это, в сущности, первый портрет эмигранта понево-
ле, который Лесков продолжит потом в «Шерамуре». Помните возвращение Левши?
*
Это же относится и к библейским вещам Бунина, всю остальную прозу которого читаешь
с неослабным вниманием.