Упрощенная HTML-версия
1 3
ГЛ А В А П Е Р В А Я
— Том, ведь тебе не надо бы-
ло распарывать воротник, что-
бы окатить голову, верно? Рас-
стегни куртку!
Лицо Тома просияло. Он рас-
пахнул куртку — воротник был
крепко зашит.
— А ну тебя! Убирайся вон!
Я, признаться, думала, что ты
сбежишь с уроков купаться. Так и
быть, на этот раз я тебя прощаю.
Не так ты плох, как кажешься.
Она и огорчалась, что прони-
цательность обманула ее на этот
раз, и радовалась, что Том хоть случайно вел себя хорошо.
Тут вмешался Сид:
—Мне показалось, будто вы зашили ему воротник белой нит-
кой, а теперь у него черная.
— Ну да, я зашивала белой! Том!
Но Том не стал дожидаться продолжения. Выбегая за дверь, он
крикнул:
— Я это тебе припомню, Сидди!
В укромном месте Том осмотрел две толстые иголки, вколотые
в отвороты его куртки и обмотанные ниткой: в одну иголку была
вдета белая нитка, в другую — черная.
— Она бы ничего не заметила, если бы не Сид. Вот черт! То она
зашивает белой ниткой, то черной. Хоть бы одно что-нибудь, а то
никак не уследишь. Ну и отлуплю же я Сида. Будет помнить!
Том не был самым примерным мальчиком в городе, зато очень
хорошо знал самого примерного мальчика — и терпеть его не мог.
Через две минуты, и даже меньше, он забыл про все свои не-
счастья. Не потому, что эти несчастья были не так тяжелы и горь-
ки, как несчастья взрослого человека, но потому, что новый, более
сильный интерес вытеснил их и изгнал на время из его души, —
совершенно так же, как взрослые забывают в волнении свое горе,