Упрощенная HTML-версия
Д Е Н Ь П Е Р ВЫ Й
13
собачьим лаем. Отсюда я сделал вывод, что это место из числа тех, о кото-
рых андухарский трактирщик говорил как о раз и навсегда оставленных.
Чем ближе подъезжал я к трактиру, тем глубже казалась мне тишина.
Наконец, подъехав вплотную, я увидел у входа кружку для сбора мило-
стыни с такой надписью: «Господа путешественники, помолитесь за ду-
шу Гонсалеса из Мурсии, бывшего хозяина Вента-Кемады. Но самое глав-
ное — не задерживайтесь здесь и ни в коем случае не останавливайтесь
на ночлег».
Я решил смело ждать опасностей, которыми грозила надпись, — от-
нюдь не потому, чтоб не верил в существование привидений, а, как по-
кажет дальнейшее повествование, потому, что в моем воспитании больше
всего усилий было направлено на то, чтоб выработать во мне чувство че-
сти, а честь, по-моему, заключается в том, чтобы никогда не обнаруживать
боязни.
Солнце еще не совсем зашло, и я воспользовался последними его луча-
ми, чтоб осмотреть это жилье, по правде говоря, не столько для того, чтоб
оградить себя от адских сил, сколько чтоб отыскать что-нибудь съестное,
так как теми крохами, которые я нашел в Лос-Алькорнокес, едва можно
было на короткое время заморить червячка, но ни в коем случае не утолить
мучивший меня голод. Я прошел несколько просторных комнат. Большая
часть их была украшена мозаикой до высоты человеческого роста, потолки
покрывала великолепная резьба, какой в свое время по праву гордились
мавры. Я осмотрел кухню, чердак и погреба — последние были высечены
в скале, а некоторые из них соединены с подземельями, уходившими, ви-
димо, далеко в глубь гор, — но ничего съестного не нашел. Наконец, когда
уже начало смеркаться, я вернулся к лошади, которая все это время стояла
привязанная во дворе, отвел ее на конюшню, где увидел охапку сена, а сам
пошел в ту комнату, где стояла жалкая кровать, единственное ложе, остав-
шееся во всем трактире. Попробовал заснуть, но безуспешно, и тут, как
назло, обнаружилось, что я не могу найти не только пищи, но и света.
Чем темней становилась ночь, тем все более мрачный оттенок приобре-
тали мои мысли. Я думал то о внезапном исчезновении обоих моих слуг, то
о том, как подкрепить свои силы. Мне приходило в голову, что грабители,
неожиданно выскочившие из кустов или какого-нибудь подземного укры-
тия, схватили Лопеса и Москито, а на меня побоялись напасть, видя, что
я — человек военный и что это отнюдь не сулит им легкой победы.
Больше всего меня занимала мысль о том, как бы утолить голод; на горах
я видел коз, при них, конечно, должен быть и пастух, и трудно представить
себе, чтоб у него не нашлось молока и хлеба. Кроме того, я рассчитывал
на свое ружье. Но ни за что на свете не вернулся бы я в Андухар, опасаясь
насмешливых расспросов трактирщика. И я твердо решил без колебаний
продолжать свой путь дальше.