Упрощенная HTML-версия
Ч А С Т Ь П Е Р В А Я
21
на трапецию и, повиснув на руках, вертелся колесом. А то вдруг,
выпрямившись и вытянув руки, принимал горизонтальное по-
ложение и, держась за перекладину пальцами, в которых была
теперь сосредоточена вся его сила, на несколько секунд засты-
вал в воздухе.
Затем спрыгивал на пол, снова улыбался, кланялся рукопле-
скавшему партеру и, играя упругими икрами, отходил к кулисам.
За ним второй, поменьше ростом, но зато более коренастый,
проделывал те же номера и, наконец, третий — и все это при
возраставшем одобрении публики.
Но Дюруа отнюдь не был увлечен зрелищем; повернув го-
лову, он не отрывал глаз от широкого прохода, где толпились
мужчины и проститутки.
— Обрати внимание на первые ряды партера, — сказал Фо-
рестье, — одни добродушные, глупые лица мещан, которые вме-
сте с женами и детьми приходят сюда поглазеть. В ложах — гу-
ляки, кое-кто из художников, несколько второсортных кокоток,
а сзади нас — самая забавная смесь, какую можно встретить
в Париже. Кто эти мужчины? Приглядись к ним. Кого-кого тут
только нет, — люди всякого чина и звания, но преобладает ме-
люзга. Вот служащие — банковские, министерские, по торговой
части, — репортеры, сутенеры, офицеры в штатском, хлыщи во
фраках — эти пообедали в кабачке, успели побывать в Опере и
прямо отсюда отправятся к Итальянцам, — и целая тьма подо-
зрительных личностей. А женщины все одного пошиба: ужина-
ют в Американском кафе и сами извещают своих постоянных
клиентов, когда они свободны. Красная цена им два луидора,
но они подкарауливают иностранцев, чтобы содрать с них пять.
Таскаются они сюда уже лет шесть, — их можно видеть здесь
каждый вечер, круглый год, на тех же самых местах, за исклю-
чением того времени, когда они находятся на излечении в Сен-
Лазаре или в Лурсине.
Дюруа не слушал. Одна из таких женщин, прислонившись
к их ложе, уставилась на него. Это была полная набеленная брю-
нетка с черными подведенными глазами, смотревшими из-под
огромных нарисованных бровей. Пышная ее грудь натягивала