Упрощенная HTML-версия
А Р Т У Р КОН А Н ДОЙЛ
16
— Но ваш клиент...
— Ничего, ничего. Мне может понадобиться ваша помощь и ему
тоже... Вот он. Садитесь в это кресло, доктор, и внимательно на-
блюдайте.
Медленные, тяжелые шаги, которые слышались на лестнице и
в коридоре, затихли перед самой нашей дверью.
Кто-то громко и внятно постучал.
— Войдите! — сказал Холмс.
Вошел человек геркулесова сложения, не меньше шести футов
и шести дюймов ростом. Одет он был роскошно, но эту роскошь
в Англии сочли бы дурным вкусом. Рукава и отвороты его двуборт-
ного пальто были оторочены толстыми полосами каракуля; темно-
синий плащ, накинутый на плечи, подбит огненно-красным шел-
ком и застегнут у шеи пряжкой из сверкающего берилла. Сапоги,
доходящие до икр и обшитые сверху дорогим коричневым мехом,
дополняли впечатление какой-то варварской пышности. В руке
он держал широкополую шляпу, а верхнюю часть лица закрыва-
ла черная маска, опускавшаяся ниже скул. Посетитель, очевидно,
только что надел маску, потому что рука его была еще поднята.
Судя по нижней части лица, это был человек сильной воли: тол-
стая выпяченная губа и длинный прямой подбородок говорили
о решительности, граничащей с упрямством.
— Вы получили мою записку? — спросил он низким, хриплым
голосом; в речи его слышался сильный немецкий акцент. — Я со-
общал, что приеду к вам. — Он переводил взгляд с одного из нас
на другого, видимо не зная, к кому обратиться.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал Холмс. — Это мой друг и кол-
лега, доктор Уотсон, он иногда любезно помогает мне в моей ра-
боте. С кем имею честь говорить?
— Можете называть меня графом фон Краммом, богемским
дворянином. Полагаю, что этот джентльмен, ваш друг, — человек
чести, достойный полного доверия, и я могу посвятить его в дело
чрезвычайной важности? В противном случае я предпочел бы бе-
седовать с вами наедине.
Я встал, чтобы уйти, но Холмс схватил меня за руку и усадил
обратно в кресло.
— Нет, мы оба выслушаем вас. В присутствии этого джентльме-
на вы можете говорить все, что сказали бы мне с глазу на глаз.
Граф пожал плечами:
— Хорошо! Прежде всего я должен взять с вас обоих слово,
что дело, о котором я вам сейчас расскажу, останется в тайне два
года. По прошествии двух лет оно никого не будет интересовать.