Упрощенная HTML-версия
ЧАСТЬ?ПЕРВАЯ
12
И только там для всех стала ясна причина суматохи.
Молодой человек... Постараемся набросать его портрет: пред-
ставьте себе Дон Кихота в восемнадцать лет, Дон Кихота без дос-
пехов, без лат и набедренников, в шерстяной куртке, синий цвет
которой приобрел оттенок, средний между рыжим и небесно-голу-
бым. Продолговатое смуглое лицо; выдающиеся скулы — признак
хитрости; челюстные мышцы чрезмерно развитые — неотъемле-
мый признак, по которому можно сразу определить гасконца, даже
если на нем нет берета, — а молодой человек был в берете, укра-
шенном подобием пера; взгляд открытый и умный; нос крючкова-
тый, но тонко очерченный; рост слишком высокий для юноши и
недостаточный для зрелого мужчины. Неопытный человек мог бы
принять его за пустившегося в путь фермерского сына, если бы не
длинная шпага на кожаной портупее, бившаяся о ноги своего вла-
дельца, когда он шел пешком, и ерошившая гриву его коня, когда
он ехал верхом.
Ибо у нашего молодого человека был конь, и даже столь заме-
чательный, что и впрямь был всеми замечен. Это был беарнский
мерин лет двенадцати, а то и четырнадцати от роду, желтовато-ры-
жей масти, с облезлым хвостом и опухшими бабками. Конь этот,
хоть и трусил, опустив голову ниже колен, что освобождало всад-
ника от необходимости натягивать мундштук, все же способен
был покрыть за день расстояние в восемь миль. Эти качества коня
были, к несчастью, настолько заслонены его нескладным видом и
странной окраской, что в те годы, когда все знали толк в лошадях,
появление вышеупомянутого беарнского мерина в Менге, куда он
вступил с четверть часа назад через ворота Божанси, произвело
столь неблагоприятное впечатление, что набросило тень даже и на
самого всадника.
Сознание этого тем острее задевало молодого д’Артаньяна (так
звали этого нового Дон Кихота, восседавшего на новом Росинан-
те), что он не пытался скрыть от себя, насколько он — каким бы
хорошим наездником он ни был — должен выглядеть смешным на
подобном коне. Недаром он оказался не в силах подавить тяжелый
вздох, принимая этот дар от д’Артаньяна-отца. Он знал, что цена
такому коню самое большее двадцать ливров. Зато нельзя отри-
цать, как бесценны были слова, сопутствовавшие этому дару.