Упрощенная HTML-версия
33
Фортунио
Музидору охватило сильнейшее волнение, хотя держалась
она очень свободно и независимо.
Тонкий инстинкт и врожденное чувство прекрасного до сих
пор мешали ей познать сильное любовное чувство. Ведя безрас-
судную жизнь куртизанки, она так и не изведала страсти. Ее
чувства, развившиеся с самых юных лет, молчали или нашеп-
тывали ей нечто невнятное, и все связи, которые она так легко
заводила и обрывала, объяснялись либо расчетом, либо капри-
зом. Ей, как и всякой женщине с прошлым, мужчины внуша-
ли глубокое отвращение. Куртизанка лучше узнает мужчину за
ночь, чем честная женщина за десять лет, поскольку только при
ней он таков, какой есть, — к чему церемониться? Вот почему
мужчина, который не поддался этой ужасной распущенности и
даже в самом неприглядном виде кажется милым, внушает ей
исступленную и неистовую страсть.
Малютка Музидора находила мужчин достойными глубо-
чайшего презрения и к тому же считала их уродами. Упаковка
нравилась ей не больше содержимого. Ее совсем не прельщали
ни эти бессмысленные и безобразные физиономии, будь они
землистыми или багровыми, желчными или налитыми кровью,
поросшими щетиной или изборожденными морщинами, ни эти
жесткие непокорные волосы, ни эти узловатые волосатые руки.
Для ее утонченной натуры эти мужские особенности были про-
сто невыносимы; мужчина, бывший просто мужчиной для до-
родной Цинтии, казался Музидоре кабаном. Хотя ей и исполни-
лось восемнадцать, ее вряд ли можно было назвать женщиной и
даже девушкой — то было дитя; да, дитя, пусть и развращенное
не меньше драгунского полковника и скрывающее под нежной
оболочкой поистине дьявольскую хитрость: с виду простодуш-
ная, она обвела бы вокруг пальца не одного кардинала и надула