Упрощенная HTML-версия
32
Книга первая
Кто мне не скажет теперь: «Сумасшедший!»,
не скажет мне: «Варвар!»?
20
Но промолчала она, ужас уста ей сковал.
Лишь побледневшим лицом безмолвно меня
упрекала,
Был я слезами ее и без речей обвинен.
Я поначалу хотел, чтоб руки от плеч отвалились:
«Лучше, — я думал, — лишусь части себя самого!»
25
Да, себе лишь в ущерб я к силе прибег безрассудной,
Я, не сдержав свой порыв, только себя наказал.
Вы мне нужны ли теперь, служанки злодейств
и убийства?
Руки, в оковы скорей! Вы заслужили оков.
Если б последнего я из плебеев ударил, понес бы
30
Кару, — иль более прав над госпожой у меня?
Памятен стал Диомед преступленьем тягчайшим:
богине
Первым удар он нанес, стал я сегодня — вторым.
Все ж он не столь виноват: я свою дорогую ударил,
Хоть говорил, что люблю, — тот же взбешен был
врагом.
35
Что ж, победитель, теперь готовься ты к пышным
триумфам!
Лавром чело увенчай, жертвой Юпитера чти!..
Пусть восклицает толпа, провожая твою колесницу:
«Славься, доблестный муж: женщину ты одолел!»