Упрощенная HTML-версия
Дафнис и Хлоя
26
горожанка. И если тебе придется из нас одного целовать,
у меня поцелуешь ты губы, у него же щетину. А затем не
забудь, девушка милая: и тебя вскормила овца, а ты ведь
красива».
17.
Хлоя не стала уж более медлить, но, вспыхнув от ра-
дости, слыша его похвалу, да и сама давно желая Дафни-
са поцеловать, быстро вскочила и его подарила своим по-
целуем — бесхитростным, безыскусным, но таким, что
смог он всю душу его воспламенить. Огорченный, бы-
стро ушел Доркон и другого пути стал искать для своей
любви.
Дафнис же, будто его не поцелуем подарили, а укуси-
ли, тотчас сумрачным стал: часто вздрагивал он и сердца
быстрые удары старался сдержать; хотелось ему на Хлою
смотреть, а как взглянет — весь краской зальется. Тогда-
то в первый он раз увидал с восхищеньем, что золотом
кудри ее отливают и глаза у нее огромные, словно у тел-
ки, а лицо поистине молока его коз намного белей. Как
будто тогда он впервые прозрел, а до тех пор будто вовсе
не было глаз у него, до еды он почти не касался, а пил,
если кто предлагал, — разве что по принужденью: лишь
пригубливал. Стал молчалив тот, кто прежде болтливее
был, чем цикады, вялым тот стал, кто раньше резвее был
коз; перестал он за стадом смотреть, и свирель свою он
забросил; пожелтело лицо у него, как трава, сожженная
зноем. Об одной только Хлое были речи его. И если один
без нее оставался, он так сам с собой, как в бреду, го-
ворил: