Упрощенная HTML-версия
М О Б И Д И К
32
Пока я столь внимательно его изучал, притворяясь при этом,
будто гляжу в окно, за которым бушевала вьюга, он не обращал
на меня никакого внимания, всецело занятый книгой. Помня, как
славно провели мы минувшую ночь, я нашел его равнодушие весь-
ма странным. Однако дикари вообще странные создания, иной раз
их совершенно не поймешь. Я, между прочим, заметил, что Квикег
почти не общался с другими моряками в гостинице и не делал ни-
каких попыток к сближению, словно бы вовсе не желая расширить
круг своих знакомств. Поразмыслив немного, я счел это признаком
некоего духовного превосходства. Передо мной был человек, за ты-
сячи миль заброшенный от родного дома, человек, очутившийся
среди людей столь чуждых ему, как если бы он залетел на Юпитер;
и тем не менее он, по-видимому, совершенно спокоен, сохраняет
полнейшую невозмутимость, довольствуется собственным обще-
ством, и, конечно, тут сразу видится безупречный философ, —
да только сам он, разумеется, и слова такого не слыхивал.
Мы сидели в пустой комнате, перед камином, в котором огонь,
вначале яростным жаром обогревавший воздух, теперь едва теп-
лился, привлекая мой задумчивый взгляд. За обмерзшим окном
угрюмо завывала метель, и странные чувства стали зарождаться
в моей душе. Во мне словно что-то растаяло. Ожесточенное сердце
уже не вело борьбы против волчьего мира. Моим исцелителем стал
этот умиротворяющий дикарь. Вот он сидит здесь, и уже самая
его невозмутимость говорит о характере, чуждом цивилизованно-
го лицемерия и вежливой лжи. Я придвинул поближе к нему свой
табурет и пытался заговорить. Поначалу он как будто не замечал
моих стараний, но, когда я сослался на его ночное гостеприимство,
он спросил, будем ли мы и сегодня спать вместе. Я ответил утвер-
дительно, и мне показалось, что он остался доволен этим и, может
быть, даже польщен.
Теперь мы вместе взялись за книгу, и я постарался объяснить
ему цель книгопечатания и смысл нескольких помещенных в книге
рисунков. Так я завладел его вниманием, а немного спустя мы уже
болтали, как могли, обо всяких вещах. Потом я предложил: «Заку-
рим?» Он вытащил свой кисет и томагавк и любезно предложил