Упрощенная HTML-версия
13
М Е Т Ц Е Н Г Е РШ Т Е Й Н
Быстрая улыбка скользнула по лицу Фредерика.
— Как он умер?
— Он бросился спасать своих любимых лошадей и в это время
сам погиб в огне.
— Действительно! — воскликнул барон, как будто бы правда ка-
кой-то возбуждающей мысли лишь мало-помалу производила на не-
го впечатление.
— Действительно! — повторил вассал.
— Ужасно! — спокойно проговорил юноша и, хладнокровно по-
вернувшись, пошел в замок.
С этого времени заметная перемена произошла во внешнем по-
ведении распутного барона Фредерика фон Метценгерштейна. На
самом деле своими поступками он обманул ожидания всех и разбил
планы многих хитроумных мамаш; при этом его привычки и мане-
ры еще менее, чем прежде, выказывали какое-либо сродство с нра-
вами соседней аристократии. Он больше никогда не показывался за
пределами своих собственных владений, и во всем обширном мире,
соединенном узами общежития, у него не было решительно ни одно-
го товарища — если только эта противоестественная необузданная
лошадь огненного цвета, на которой с тех пор он постоянно скакал,
не имела какого-нибудь таинственного права на название его друга.
Тем не менее в течение долгого времени со стороны соседей к не-
му периодически поступали многочисленные приглашения: «Не по-
желает ли барон удостоить своим присутствием наши празднества?»,
«Не пожелает ли барон принять участие в охоте на вепря?» — «Мет-
ценгерштейн не охотится», «Метценгерштейн не будет» — таковы
были его лаконичные и высокомерные ответы.
Эти неоднократные оскорбления не могли быть терпимы со сто-
роны надменной знати. Приглашения стали менее сердечными, ме-
нее частыми; с течением времени они прекратились совершенно.
Вдова несчастного графа Берлифитцинга в присутствии слушателей
выразила даже надежду, «что барон, быть может, сидит дома, когда
и не расположен быть дома, раз он презрел общество себе равных;
что он ездит верхом, когда и не желает ездить, раз он отдал предпо-
чтение обществу лошади». Конечно, это была весьма глупая вспышка