Упрощенная HTML-версия
ГЛАВА ВТОРАЯ
21
в люк, и железнодорожный поставщик из соседней провинции,
пораженный какой-то таинственной тропической болезнью. Док-
тора он считал ослом и втайне злоупотреблял патентованным
лекарством, которое приносил ему контрабандой его неутоми-
мый и преданный слуга тамил. Больные рассказывали друг
другу случаи о своей жизни, играли в карты или, в пижамах,
валялись по целым дням в кресле, зевали и не обменивались ни
единым словом. Госпиталь стоял на холме, и легкий ветерок,
врываясь в окна, всегда раскрытые настежь, приносил в комна-
ту с голыми стенами мягкий аромат неба, томный запах земли,
чарующее дыхание восточных морей. Эти запахи словно гово-
рили о вечном отдыхе, о нескончаемых грезах. Каждый день
Джим глядел на изгороди садов, крыши домов, кроны пальм,
окаймляющих берег, и дальше — туда, на рейд — путь на
Восток, — на рейд, усеянный гирляндами островков, залитый
праздничным солнечным светом, на корабли, маленькие, словно
игрушечные, на суету сверкающего рейда, — эта суета напоми-
нала шумный языческий праздник, — а вечно ясное восточное
небо и улыбающееся мирное море тянулись вдаль и вширь до
самого горизонта.
Как только Джим стал ходить без палки, он спустился в го-
род разузнать о возможности вернуться на родину. В то вре-
мя благоприятного случая не представлялось, и, выжидая, он,
естественно, сошелся в порту с людьми своей профессии. Они
были двух сортов. Одни — их было очень мало, и в порту их
видели редко — жили жизнью таинственной; то были люди
с неугасимой энергией, темпераментом пиратов и глазами меч-
тателей. Казалось, они блуждали в лабиринте безумных планов,
надежд, опасностей, предприятий, в стороне от цивилизации,
в неведомых уголках моря; в их фантастическом существовании
смерть была единственным событием, казавшимся разумно за-
конченным. Большинство же состояло из людей, которые, попав
сюда, подобно самому Джиму, случайно, вошли в командный
состав местных судов. Теперь они с ужасом смотрели на службу
в родном флоте, где дисциплина была строже, долг — священен,
а суда обречены на штормы. Они настроились на вечный покой