Упрощенная HTML-версия
ЛОРД ДЖИМ
в стороне, а носовой гребец катера — мальчик с девичьим лицом
и большими серыми глазами — был героем нижней палубы. Его
обступили, с любопытством расспрашивали. Он рассказывал:
— Я увидел его голову на волнах и опустил багор в воду.
Крючок зацепился за его штаны, а я чуть не упал за борт;
я думал, что упаду, но тут старик Симонс выпустил румпель и
схватил меня за ноги — лодка едва не опрокинулась. Старик
Симонс — молодчина. Не велика беда, что он на нас ворчит. Он
все время ругался, пока держал меня за ногу, но этим он толь-
ко хотел дать мне понять, чтобы я не выпускал багор. Старик
Симонс ужасно вспыльчивый, правда? Нет, я поймал не того
маленького белокурого, а другого — большого, с бородой. Когда
мы его вытащили, он простонал: «Ох, моя нога! Моя нога!» —
и закатил глаза. Подумайте только, такой здоровый парень —
и падает в обморок, как девчонка. Разве мы с вами потеряли
бы сознание из-за какой-то царапины багром? Я бы не потерял!
Крюк вошел ему в ногу вот настолько. — Он показал багор,
принесенный для этой цели вниз, и вызвал сенсацию. — Нет,
глупости! В теле крюк, конечно, не удержался бы, но штаны не
подвели. Кровь так и хлестала.
Джим решил, что это было суетное тщеславие, достойное
сожаления. Буря пробудила героизм столь же фальшивый, как
фальшива была и самая угроза шквала. Он сердился на дикое
смятение земли и неба, заставшее его врасплох и постыдно за-
душившее благородную готовность встретить опасность. Отча-
сти он был рад, что не попал на катер, ибо достиг большего,
оставаясь на борту. Знания его стали шире, чем у тех, что уча-
ствовали в деле. Если все утратят мужество, он один — в этом
был он уверен — сумеет встретить фальшивую угрозу ветра и
волн. Он знал, чего она стоит. Ему — беспристрастному зри-
телю — она казалась достойной презрения. Он сам не ощущал
ни малейшего волнения, и потрясающее событие закончилось
тем, что, отделившись незаметно от шумной толпы мальчиков,
Джим ликовал, вновь убедившись в своей жажде приключений
и многогранном своем мужестве.