Упрощенная HTML-версия
32
III
Дедал
Б
енвенуто пошел домой вместе с Асканио несколько встре-
воженный: не ранами, которые ему нанесли, — они были
легкие и на них он не обращал внимания, — а тем, что про-
изошло. Полгода назад он отправил к праотцам Гасконти, убийцу
своего брата, но избежал кары благодаря покровительству папы
Климента VII; кроме того, смерть убийцы была как бы возмездием.
Но теперь, когда покровитель Бенвенуто умер, положение стало
более затруднительным.
Об угрызениях совести, конечно, не было и речи.
Да не составит читатель плохого мнения о нашем достойном ма-
стере, который, убив одного, точнее, двух, а может быть, и трех че-
ловек, если хорошенько покопаться в его жизни, — весьма опасался
сторожевого дозора, но отнюдь не страшился гнева Господня.
Ибо в 1540 году летосчисления нашего этот человек был для
своего времени обыкновенным человеком, как и все, по выраже-
нию немцев. Да это и понятно. В те времена люди не страшились
смерти и сами убивали хладнокровно; мы и теперь смелы, но наши
предки были отважны до дерзости; мы люди зрелые, они же были
молоды. В те времена люди были так щедры, что совершенно безза-
ботно теряли, давали, продавали и отнимали жизнь.
Жил-был один писатель, на которого долго возводили клевету,
имя которого было синонимом вероломства, жестокости — словом,
всего, что означает низость, и только в XIX веке, самом беспри-
страстном из всех веков в истории человечества, этого писателя,
великого патриота и отважного человека, оправдали. А ведь един-
ственная вина Никколо Макиавелли заключалась в том, что он был
сыном своего времени, когда все зависело от силы и успеха, когда