Упрощенная HTML-версия
А Р Т У Р КОН А Н ДОЙЛ
22
— Я готов отдать за эту фотографию любую провинцию моего
королевства!
— А на текущие расходы?
Король достал из-под плаща тяжелый замшевый кошелек и по-
ложил его на стол.
— Здесь триста фунтов золотом и семьсот ассигнациями.
Холмс написал расписку на страничке своей записной книжки
и вручил королю.
— Адрес мадемуазель? — спросил он.
— Брайени-Лодж, Серпентайн-авеню, Сент-Джонс-Вуд.
Холмс записал.
— Еще один вопрос: фотография была кабинетного формата?
— Да.
— А теперь доброй ночи, ваше величество, я надеюсь, что вы
скоро услышите хорошие вести... Доброй ночи, Уотсон, — добавил
он, когда колеса королевского экипажа застучали по мостовой. —
Если вы будете любезны зайти завтра в три часа, я охотно потол-
кую с вами об этом деле.
II
Ровно в три часа я был на Бейкер-стрит, но Холмс еще не вер-
нулся. Экономка сообщила мне, что он вышел из дому в начале
девятого. Я уселся у камина с твердым намерением дождаться его
во что бы то ни стало. Меня глубоко заинтересовало, как он по-
ведет дело, ибо своеобразие случая и высокое положение клиента
придавали ему необычный характер, хотя тут не было причудли-
вости и мрачности, присущих двум преступлениям, о которых я
рассказал в другом месте. Если даже оставить в стороне самое со-
держание расследования, которое проводил мой друг, — с каким
мастерством он сразу овладел ситуацией и какая строгая, неопро-
вержимая логика была в его умозаключениях! Мне доставляло
истинное удовольствие наблюдать, какими быстрыми, тонкими
приемами он распутывал самые непостижимые загадки. Я при-
вык к его неизменному успеху. Мне и в голову не могло прийти,
что он может потерпеть неудачу.
Около четырех часов дверь отворилась, и в комнату вошел под-
выпивший человек, по внешности конюх — с всклокоченными во-
лосами и бакенбардами, с распухшей красной физиономией, в бед-
ной, грязной одежде. Как ни привык я к удивительной способности
моего друга менять свой облик, мне пришлось пристальнейшим