Упрощенная HTML-версия
29
заслуживает иного названия. Не довольно ли то-
го, что мы не способны сделать друг друга счаст-
ливыми? Отчего же нам непременно надобно еще
и отнять друг у друга простую радость, выпадаю-
щую на долю каждого? Укажите мне человека,
который, пребывая в дурном расположении духа,
пожелает быть настолько любезен, что поскорее
уединится, дабы не сеять вокруг уныние и тоску!
Не есть ли дурное настроение всего лишь внут-
реннее наше недовольство своим собственным
несовершенством, досада на самое себя, всегда
сопряженная с завистью, которую питает глупое
тщеславие? Видеть счастливых людей, обязан-
ных своим счастьем не нам, есть для нас невы-
носимая мука.
Лотта улыбнулась мне, заметив волнение,
с которым я говорил; блеснувшие же в глазах
Фредерики слезы еще более подстегнули мое
красноречие.
— Горе тому, кто воспользуется своею влас-
тью над чужим сердцем, чтобы лишить его про-
стых радостей, рождающихся в нем самом. Ника-
кие дары, никакие блага на свете не искупят од-
ной-единственной минуты радости, отравленной
завистливою враждою нашего мучителя.
Сердце мое в этот миг переполнилось; воспо-
минания стеснили мне грудь, и слезы наверну-
лись на глаза.
— Ты не в силах оказать друзьям своим боль-
шей услуги, нежели умножить их счастье, не
лишая их радостей, но разделять с ними оные —
вот что надобно твердить себе всякий день! —
воскликнул я. —Способен ли ты дать другу, тер-
заемому душевною мукою, сотрясаемому опас-
ною страстью, хотя бы каплю утешения, хотя бы
немного утолить его боль?
Когда юная подруга, чьи лучшие годы отрав-
лены тобой, лежит на смертном одре, во власти
последнего, страшного недуга, в полном изне-
можении, устремив безучастный взор к небу,
и смертный пот на бледном челе выдает близость
роковой минуты; и ты стоишь в изголовье, точ-
но проклятый, внутренне корчась от противоре-
чивого чувства — готовности на любые жертвы
ради того, чтобы вдохнуть в холодеющее сердце
хотя бы каплю бодрости, хотя бы искру мужест-
ва, и сознания собственного бессилия…
Воспоминание о подобной сцене, коей я был
участником, обрушилось на меня с такой чудо-
вищною силой, что, прижав к глазам носовой
платок, я поспешил удалиться, и лишь спустя
несколько времени голос Лотты, звавшей меня
и напоминавшей, что нам пора отправляться
в обратный путь, вернул меня к действительнос-
ти. О, как она бранила меня по дороге домой за
то, что я все принимаю так близко к сердцу! Она
говорила, что это меня погубит, что я должен
поберечь себя! О, ангел! Я должен жить хотя бы
ради тебя!
6 июля
Она все дни проводит у своей умирающей
подруги, нисколько не меняясь, — все то же за-
ботливое, милое создание, которое повсюду сеет
радость и облегчает страдание. Вчера вечером
она с Марианной и крошкой Мальхен отправи-
лась на прогулку; зная о том, я встретил их, и мы
пошли вместе. Через полтора часа воротились
мы назад и приблизились к источнику на окраи-
не города, который в свое время так полюбился
мне, а теперь стал еще во сто крат дороже. Лот-
та присела на низкую каменную ограду, мы же
стояли перед нею. Я окинул взором уединенную
рощицу, где сердце мое еще недавно сжималось
от одиночества, и воспоминания об этом тотчас
ожили во мне.
— Милый источник, — молвил я, — давно не
наслаждался я твоею прохладой, все спешил ми-
мо, не удостоивая тебя даже взглядом.
Снизу по ступеням деловито поднималась
со стаканом воды Мальхен. Взглянув на Лотту,
я вдруг ощутил со всею полнотою то чувство, ко-
торое она вызывает во мне. Между тем Мальхен
приблизилась к нам; Марианна хотела взять из
рук ее стакан, но та воспротивилась.
— Нет! — воскликнуло дитя с прелестнейшим
выражением маленького личика. — Нет, пусть
сперва напьется Лотта!
Искренность и доброта, с которою она про-
изнесла это, привели меня в такой восторг, что
я, не умея выразить его иначе, поднял малютку
в воздух и крепко поцеловал ее, она же вскрик-
нула и громко заплакала.
— Вы поступили дурно, — сказала Лотта.
Я, пораженный ее словами, молчал.
— Идем, Мальхен, — продолжала Лотта, взяв
ее за руку и увлекая вниз по ступеням. — Если
быстро-быстро умыть личико свежей водицею,
то ничего и не случится.
И вот я стоял и смотрел, с каким усердием
терла малютка свои щечки, с какою верою в то,
что чудотворный источник очистит от любой
скверны и избавит от позорной участи обрасти