Упрощенная HTML-версия
22
белокурая умница лет шести, однако, не преми-
нула заметить:
— Софи — вовсе не ты, Лоттхен. Тебя мы
любим сильнее.
Двое старших мальчуганов уже успели вска-
рабкаться на задок кареты, и по моей просьбе она
позволила им доехать с нами до опушки, взяв с
них слово крепко держаться и не озорничать.
Едва мы успели устроиться в карете и дамы,
поприветствовав друг друга, обменялись замеча-
ниями о туалетах, преимущественно о шляпах,
а затем на скорую руку перемыли косточки ожи-
даемым на балу гостям, как Лотта велела ку-
черу остановиться, а братьям слезть с запяток;
те пожелали непременно еще раз поцеловать ей
ручку, и старший сделал это со всею возможною
нежностью пятнадцатилетнего кавалера, другой
же по-мальчишечьи горячо и порывисто. Она
еще раз передала привет малышам, и мы поеха-
ли дальше.
Кузина спросила Лотту, прочла ли та книгу,
которую она ей недавно посылала.
— Нет, — отвечала Лотта, — она не понра-
вилась мне. Охотно верну ее вам. Предыдущая
была, впрочем, не лучше.
Осведомившись, что это были за книги, и по-
лучив от нее ответ, я был немало удивлен*: во
всем, что она говорила, было столько смелости
и самостоятельности суждений; с каждым словом
открывал я все новые прелести в ее чертах, заме-
чал все новые проблески ее ума, становившиеся
тем ярче, чем более чувствовала она мое живое
участие и понимание.
— Когда я была моложе, я больше всего лю-
била романы, — говорила она. — Одному Богу
известно, как я блаженствовала, устроившись
воскресным днем где-нибудь в укромном угол-
ке с книжкою и всем сердцем разделяя счастье
и злоключения какой-нибудь мисс Дженни. Не
скрою, я и теперь еще нахожу в романах неко-
торую привлекательность. Но поскольку у ме-
ня так редко доходят руки до чтения, то книга
должна уж совершенно отвечать моему вкусу.
И авторы мне тоже милее всего те, у которых я
нахожу свой мир, у которых происходит то же,
что и вокруг меня, и чья история интересна и
близка мне так же, как моя собственная домашняя
жизнь, которая, хотя и далека от райской, однако
ж в целом представляет для меня источник не-
сказанного счастья.
При этих словах я постарался скрыть свое
волнение. Однако усилия мои оказались напрас-
ными: когда она мимоходом необыкновенно мет-
ко высказалась о «Векфильдском священнике» и
о…**, я, не сдержавшись, поделился с нею свои-
ми мыслями об этом предмете и лишь через не-
сколько минут, когда Лотта попыталась вовлечь
в беседу наших спутниц, заметил, что те во все
это время не сводили с меня изумленных глаз и
молчали, словно их тут вовсе и не было. Кузина
затем несколько раз скользнула по мне лукаво-
насмешливым взором, но меня это нисколько не
заботило.
Разговор перешел на танцы.
— Если пристрастие к танцам — порок, —
сказала Лотта, — то должна вам признаться, что
не знаю более приятного порока. А когда ме-
ня одолевают тревоги или огорчения, стоит мне
лишь побренчать на своем расстроенном фор-
тепьяно какой-нибудь контрданс, как все мигом
проходит.
Как я любовался ее черными глазами! Как
упоителен был вид ее живых губ и свежих, румя-
ных щек! Увлеченный восхитительным смыслом
ее речей, я порой не слышал слов, которыми она
его выражала. Тебе не трудно будет представить
себе это, ведь ты меня знаешь. Словом, когда
мы достигли цели, я вышел из кареты точно во
сне и так погружен был в свои грезы, созвучные
опускающимся сумеркам, что даже не обратил
никакого внимания на музыку, доносившуюся из
освещенного зала.
Кавалеры кузины и Лотты, господа Одран и
некий N. N. — разве упомнишь все имена! —
встретили нас у кареты и, взяв под руку своих
дам, повели их наверх, я со своею последовал
за ними.
Мы грациозно лавировали в менуэтах; я при-
глашал одну девицу за другой, и, как назло, са-
мые глупые и неказистые не торопились сделать
книксен и отпустить меня восвояси. Лотта со сво-
им кавалером между тем начала англез, и мне,
верно, нет нужды объяснять тебе, как приятно
* Мы принуждены были опустить сию деталь пись-
ма, дабы никому не дать повода для обид или возму-
щения. Хотя, в сущности, любому автору нет дела до
мнения барышни и незрелого молодого человека.
** Нам и здесь пришлось опустить имена неко-
торых отечественных сочинителей. Те из них, что
удостоились похвалы Лотты, и без того почувствуют
это сердцем, прочитав соответствующие строки, ос-
тальным же нет нужды знать ее мнение.