Упрощенная HTML-версия
27
Женщина и паяц
— Знаете, — говорил он, отвечая на шутку одного иностранного
посла, который предпочитал Мансанарес всем другим рекам, пото-
му что «плавать» по нему можно и в коляске, и верхом, — взгляните,
каков наш Гвадалквивир, отец равнин и городов! Я много путеше-
ствовал, за двадцать лет я повидал и Ганг, и Нил, и Атрато, широчай-
шие реки под ярчайшим солнцем; но я не знаю другой столь пре-
красной реки, которая так величественно катит свои воды. А цвет
их—он ни с чем не сравним. Не правда ли, чистое золото, смотрите,
как оно дробится под арками мостов. Поток вздувается, как живот
беременной женщины, вода полна, полна земли. Все богатства Ан-
далусии несет она меж двух набережных Севильи к равнинам.
Потом они поговорили о политике. Дон Матео был роялистом и
восставал против настойчивых усилий, предпринимаемых оппо-
зицией, в то время как всем политическим силам страны, по его
мнению, следовало бы объединиться вокруг слабой, но мужествен-
ной королевы и помочь ей сохранить бесценное наследие славной
истории.
— Какой упадок! — говорил он. —Какое убожество! Страна, по-
корившая всю Европу, держава Карла Пятого, вдвое расширившая
мир открытием Нового Света, империя столь огромная, что солнце
над ней никогда не заходит; более того: первая страна, победившая
вашего Наполеона, теперь изнемогает под гнетом шайки висельни-
ков-мулатов! Что за доля для нашей Испании!
Не следовало говорить ему, что эти висельники — последовате-
ли Вашингтона и Боливара. Для него они были негодяями, не за-
служивающими даже гарроты.
Он успокоился и продолжал:
— Я люблю мою страну. Люблю ее горы и ее равнины. Люблю
язык ее народа, его одежду, его чувства. Испанцы — порода осо-
бая, высшей пробы. Они признают лишь свою голубую кровь; дер-
жась особняком от Европы и отвергая все инородное, мы живем
в своих землях замкнуто, как за высокой оградой. Наверно, поэто-
му наша страна слабеет, уступая народам Севера: ведь закон нашего