Упрощенная HTML-версия
22
Анатоль Франс
из города в город и садился вместе с учениками за трапезу. Узоры,
которыми подвижники расшивают ткань веры, столь же велико-
лепны, сколь и нежны: достаточно легкого мирского дуновения —
и прелестный узор тускнеет. Поэтому-то Пафнутий и избегал
городов; он опасался, как бы при виде людей сердце его не раз-
мягчилось.
Итак, шел он безлюдными дорогами. Когда наступал вечер и та-
маринды под лаской ветерка принимались шелестеть, Пафнутий
содрогался и спускал куколь до самых глаз, чтобы не видеть кра-
соты окружающего мира. На седьмой день он пришел в местность,
именуемую Сильсилис. Река течет тут в тесной долине, обрамлен-
ной двойной цепью гранитных гор. Именно здесь высекали егип-
тяне своих идолов в те времена, когда они поклонялись демонам.
Пафнутий увидел огромную голову Сфинкса, еще не отделенную
от утеса. Опасаясь, не таится ли в ней дьявольская сила, он пере-
крестился и прошептал имя Христа; в тот же миг из уха чудови-
ща вылетела летучая мышь, и Пафнутий понял, что изгнал зло-
го духа, пребывавшего в этом изваянии многие века. Рвение его
разгорелось; он поднял с земли большой камень и швырнул его
в лицо идола. Тогда на таинственном лике Сфинкса появилось
столь грустное выражение, что Пафнутий растрогался. Поистине
сверхчеловеческая скорбь, обозначившаяся на этом каменном челе,
тронула бы даже самого бесчувственного человека. И Пафнутий
сказал Сфинксу:
— Зверь! По примеру сатиров и кентавров, которых видел в пу-
стыне отец наш Антоний, восславь Божественность Иисуса Хри-
ста! И я благословлю тебя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Он сказал — и розовый отсвет блеснул в глазах Сфинкса; тяже-
лые веки чудовища дрогнули и гранитные губы с трудом, словно
эхо, произнесли святое имя Христа. А Пафнутий, простерши пра-
вую руку, благословил сильсилисского Сфинкса.
Затем он снова пустился в путь; долина постепенно расшири-
лась, и он увидел развалины огромного города. Еще не рухнувшие