Упрощенная HTML-версия
15
Семейное счастие
он остановился и несколько времени смотрел на меня, не кла-
няясь. Мне стало неловко, и я почувствовала, что покраснела.
— Ах! неужели это вы? — сказал он с своею решительною и
простою манерой, разводя руками и подходя ко мне. — Мож-
но ли так перемениться! как вы выросли! Вот те и фиялка! Вы
целый розан стали.
Он взял своею большою рукой меня за руку и пожал так
крепко, честно, только что не больно. Я думала, что он поце-
лует мою руку, и нагнулась было к нему, но он еще раз пожал
мне руку и прямо в глаза посмотрел своим твердым и веселым
взглядом.
Я шесть лет не видала его. Он много переменился; постарел,
почернел и оброс бакенбардами, что очень не шло к нему; но
те же были простые приемы, открытое, честное, с крупными
чертами лицо, умные блестящие глаза и ласковая, как будто
детская, улыбка.
Через пять минут он перестал быть гостем, а сделался
своим человеком для всех нас, даже для людей, которые,
видно было по их услужливости, особенно радовались его
приезду.
Он вел себя совсем не так, как соседи, приезжавшие после
кончины матушки и считавшие нужным молчать и плакать,
сидя у нас; он, напротив, был разговорчив, весел и ни слова не
говорил о матушке, так что сначала это равнодушие мне пока-
залось странно и даже неприлично со стороны такого близко-
го человека. Но потом я поняла, что это было не равнодушие,
а искренность, и была благодарна за нее.
Вечером Катя села разливать чай на старое место в гости-
ной, как это бывало при мамаше; мы с Соней сели около нее;
старый Григорий принес ему еще бывшую папашину отыс-
кавшуюся трубку, и он, как и в старину, стал ходить взад и
вперед по комнате.