Упрощенная HTML-версия
24
Книга первая
Два корпуса, одним этажом выше, примыкали по обеим сторонам
к огромному зданию.
В одном из них жил сам король. В другом происходили заседания
совета министров. Таким образом, чтобы председательствовать в со-
вете, Павзолию необходимо было пройти через гарем.
Самое лучшее — тут же признаться, без дальних околичностей,
что, выйдя из южного корпуса, он никогда не доходил до северного.
Он сам придумал этот план здания и, очевидно, предвидел его по-
следствия. Так как, говорил он, лучшими в мире монархами были
короли, занятые исключительно своими личными удовольствиями
и оставлявшие свои канцелярии в покое, то и я с помощью этой спа-
сительной уловки избегну даже случайно пришедшей в голову мыс-
ли руководить государственными делами.
И в самом деле, все шло наилучшим в мире образом. Никто не
жаловался: ни народ, ни государь; в крайнем случае немногие недо-
вольные обвиняли «министерство», которое, спрятавшись за свою
коллективную анонимность, посмеивалось себе в ус и, очень доволь-
ное, что работает без высшего контроля, благодарило свою судьбу.
Павзолий довел свою гениальную способность к самоотречению
до того, что не управлял даже своими женами.
Во главе гарема, соединяя в себе должности главного евнуха и
дворцового коменданта, стоял единственный в своем роде субъект,
управлявший всем от имени короля.
Это был гугенот Таксис. Узкий, мелочный, с вытянутым лицом
и глазами ищейки, неуживчивый и подозрительный, Таксис будет
играть в дальнейшем ходе рассказа (скажем это сейчас для большей
ясности) всегда необходимую роль антипатичного персонажа. Но...
Павзолий избрал его, и никто не мог сомневаться в том, что король
оказывает своему должностному лицу известную долю уважения,
доверия и почти почитания. Этот бывший преподаватель алгебры и
профессор протестантского богословия, занимавший затем различ-
ные должности в полиции и наконец возведенный в звание главно-
го евнуха, обладал чувством порядка и уважения к принципу, уже
далеко перешедшим границы простой мании. В этом видели своего
рода универсальную способность ко всякого рода государственной
деятельности, и Таксис сумел сделать себя необходимым если не для
своих подчиненных, то, по крайней мере, для своего начальства.