Упрощенная HTML-версия
Глава шестая
они прошествовали к месту казни и выслушали очень возвы-
шенную проповедь под прекрасные звуки заунывных песно-
пений. Кандид был высечен в такт пению, бискаец и те двое,
которые не хотели есть сало, были сожжены, а Панглос был
повешен, хотя это и шло наперекор обычаю. В тот же день
земля с ужасающим грохотом затряслась снова.
Кандид, испуганный, ошеломленный, изумленный, весь
окровавленный, весь дрожащий, спрашивал себя:
«Если это лучший из возможных миров, то каковы же дру-
гие? Ну хорошо, пусть меня высекли, это уже случилось со
мной у болгар; но мой дорогой Панглос, величайший из фило-
софов, почему было нужно, чтобы вас при мне вздернули на
виселицу неведомо за какую вину? О мой дорогой анабаптист,
лучший из людей, почему было нужно вам утонуть в этой га-
вани? О Кунигунда, жемчужина среди девушек, почему было
нужно, чтобы вам распороли живот?»
Покаявшийся, высеченный розгами, получивший отпуще-
ние грехов и благословение, он шел, еле держась на ногах, ког-
да к нему подошла старуха и сказала ему:
— Сын мой, ободритесь, идите за мной.