Упрощенная HTML-версия
11
Книга первая
пути и как меня ограбили среди бела дня. Пока я вспоминал свои
несчастья, она меня приняла более чем любезно, даром накормила
хорошим ужином и, уже побуждаемая похотью, пригласила к себе
на кровать. Тотчас делаюсь я несчастным, так как, переспав с ней,
с одного раза уже не могу отделаться от этой заразы. Все в нее вва-
лил: и лохмотья, что добрые разбойники на плечах у меня оставили,
и гроши, что я зарабатывал как грузчик, пока сила была, пока эта
добрая женщина и злая судьба не довели меня до такого состояния,
в каком ты меня только что видел.
8. — Ну, — говорю я, — вполне ты этого заслужил и еще больше-
го, если может быть большее несчастье, раз любострастным ласкам
и шкурной шкуре детей и дом предпочел! — Но он, следующий за
большим палец ко рту приложив и ужасом пораженный: — Молчи,
молчи! — говорит. И озирается, не слышал ли кто. — Берегись! —
говорит, — вéщей жены! Как бы невоздержный язык вреда на тебя
не накликал!
— Еще что! — говорю, — что же за женщина эта кабацкая ко-
ролева?
— Ведьма, — говорит, — и колдунья: может небо спустить, зем-
лю подвесить, ручьи затвердить, горы расплавить, покойников вы-
вести, богов низвести, звезды загасить, ад кромешный осветить!
— Ну тебя! — отвечаю, — подними трагический занавес и, отло-
жив театральные тряпки, вернись к просторечью.
— Хочешь, — спрашивает, — про одно слушать, про два, про
многие ее дела? Воспламенить к себе любовью жителей не только
этой страны, но Индии, обеих Эфиопий, даже самых антихтонов, —
для нее пустяки, детские игрушки! Но послушай, что она сделала на
глазах у многих.
9. Любовника своего, посмевшего полюбить другую женщину,
единым словом она обратила в бобра, так как зверь этот, когда ему
грозит опасность попасться в плен, спасается от погони, лишая
себя детородных органов; она рассчитывала, что и с тем, кто на
сторону понес свою любовь, случится нечто подобное. Кабатчика