Упрощенная HTML-версия
ТОМ?ПЕРВЫЙ
26
шлафрок этот, помнится, очень испугал меня, и я, хотя и был тогда
еще чрезвычайно беспомощен, предпринял попытку к бегству: то
есть сполз с белой подушки вниз и вместе с тем немного вбок. Ста-
ричок склонился ко мне, движения и жесты его показались мне
благодушными; он сумел вселить в мое сердце доверие. Засим он
схватил меня, и я благоразумно воздержался от размахивания лап-
ками и выпускания коготков, ибо идеи царапанья и последующего
получения оплеух сами собою связались в некое единое целое, —
да и в самом деле — почтенный человек этот явно решил ласково
обойтись со мной: он посадил меня на пол перед самой миской
сладкого молока, каковое я жадно вылакал. Это, как мне показа-
лось, очень и очень обрадовало его. Старичок долго и пространно
разговаривал со мной, но, увы, я ничего не понял из его простран-
ных разглагольствований, ибо мне тогда — мне — юному, младенче-
ски неопытному котенку — еще не было свойственно понимание
человеческого языка. Вообще я лишь немного могу сказать о моем
хозяине и покровителе. Однако я вполне уверен в том, что он не-
пременно должен был быть во многих вещах крайне искусен и ло-
вок — и вообще многоопытен по части всяческих наук и художеств,
ибо все, которые его навещали (а я замечал среди них людей, у коих
именно там, где природа украсила мою шкурку желтоватым пят-
ном, то есть на самой груди, — мерцали орденская звезда или крест),
относились к нему с исключительным почтением, а порою даже
с известного рода робким и благоговейным уважением (именно
так, как я впоследствии относился к пуделю Скарамушу), и называ-
ли его не иначе, как «мой достопочтеннейший», «мой дражайший»,
«драгоценнейший мой маэстро Абрагам!» — И только двое называ-
ли его просто «милейший»! Это были — долговязый сухопарый гос-
подин в штанах цвета зеленого попугайчика и белых шелковых
чулках, а также маленькая толстуха — черноволосая, со множеством
колец и перстней на всех пальцах. Господин сей, впрочем, был кня-
зем, а толстуха — всего лишь еврейской дамою.
Невзирая на то, что маэстро Абрагама посещали столь знатные
персоны, он обитал в крохотной каморке, расположенной где-то на
самом верху здания, так что я совершал первые свои променады
с величайшим удобством: из окошка — прямо на крышу, а оттуда —
на чердак!
О да! Конечно же — не иначе как я был рожден на чердаке! —
Что там погреб, что там дровяной сарай — я решительно высказы-
ваюсь в пользу чердака! — Климат, отечество, нравы, обычаи —
сколь неизгладимо их влияние; да, не они ли оказывают решающее