Упрощенная HTML-версия
и остался здесь навсегда. В жизни и судьбе молодого
художника с тех пор неразрывно переплелись два
бесконечно далеких мира —европейский, просве-
щенный, современный город и местечко, с трудом
встающее с колен. За двадцать лет Каплан много-
му научился. Он постоянно работал, рисовал, при-
нимал участие в городских выставках, стал членом
Союза художников. И совершил, вероятно, главный
поступок в своей творческой биографии—пришел
в Экспериментальную литографскую мастерскую и
начал работать на камне. Его лучшие предвоенные
произведения из серии «Касриловка» были созданы
именно в технике литографии, в которой Каплану
предстояло стать одним из крупнейших мастеров
ХХ века. Однако летом 1941 года мирные планы вне-
запно и непоправимо изменились.
Согласно переписи 1939 года в Ленинграде про-
живало 201 542 человека еврейской националь-
ности, или 6,32% от общего числа населения. Не
очень много в трехмиллионном с половиной го-
роде. С началом войны выехало 15–20 тысяч ев-
реев. За годы блокады, по приблизительным дан-
ным, было эвакуировано более половины живших
в городе еврейских семей. Оставшиеся разделили
общую судьбу ленинградцев. Мужчины были при-
званы в Красную армию, служили, защищали роди-
ну. Остальные боролись изо всех сил и умирали от
голода, как и все...
Художник Каплан оставался в Ленинграде в пер-
вую, самую трагическую блокадную зиму и был
отправлен в эвакуацию весной 1942 года. Для
той страшной реальности, в которой необходимо
было выживать, но не терять человеческий облик,
испытывать страх и отчаяние, но верить в неиз-
бежность победы над врагом, видеть смерть ря-
дом — и продолжать работать, нужны были силы.
Прежде всего, душевные. У Каплана, который нес
ответственность за свою семью, жену и малень-
кую дочь, мучился незнанием того, что случилось
с его близкими в захваченной Белоруссии, в род-
ном Рогачеве (позднее он напишет в анкете: «Мои
родители-старики убиты немецкими фашистами
в г. Рогачеве в 1942 году») , бедствовал, как все ле-
нинградцы, эти силы нашлись. Он старался быть
полезным в Союзе художников, продолжал выпол-
нять все задания Дзержинского райисполкома, где
служил районным художником .
Отъезд на далекий Урал не только спас жизнь,
он позволил работать и заниматься творчеством,
принимать участие в больших выставках . Некото-
рое время Каплан провел в Перми, затем жил в го-
роде Чусовой, ездил в Пашийский завод, Лысьвен-
ский завод, делал рисунки, акварели. Художник
вернулся в освобожденный Ленинград лишь в ап-
реле 1944 года. Об этом сообщил в одном из сво-
их писем уехавший вМоскву Г. С. Верейский . И то-
гда же, в 1944-м, началась работа, посвященная
любимому городу, разлука с которым, как оказа-
лось, была мучительна.
В 1944 году Ленинград только начинал оправ-
ляться после ужаса почти девяти сотен блокадных
дней. Возвращение в город для многих было не
меньшим потрясением, чем отъезд, хотя за про-
шедшее время улицы привели в относительный
порядок, жители уже выглядели иначе, а женщи-
ны стали появляться в нарядных платьях и шляп-
ках. Жизнь брала свое, и дети стремительно ста-
новились взрослыми. Как вспоминала знакомая
Каплана, он «вернулся из эвакуации один, семья
оставалась на Урале. Работы не было, он не отка-
зывался ни от чего: писал лозунги, объявления,
плакаты. Получил жилье — две маленькие ком-
натки в большой коммунальной квартире во вто-
ром дворе дома№ по улице Чайковского» . Не
совсем верно — у художника была одна комната,
2 квадратных метров, как он указывал в анкете,
по-видимому перегороженная. Быт определился,
См.: Личное дело Т. Л. (А. Л.) Каплана. ЦГАЛИ. Ф. 7 .
Оп. 5. Д. 4.
А. Л. Каплан награжден медалями «За оборону Ле-
нинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечествен-
ной войне 1941–1945 гг.».
Выставки в Перми и Свердловске «Урал — кузница
оружия». 1942–1943.
«...Каплан уехал в Ленинград — там и остался...» //
Письмо Г. С. Верейского Р. М. Кульчицкой от 6 мая 1944 г.
ОР ГРМ. Ф. 195. Ед. хр. 1 6. С. 50.
Стродт Лия
. Мудрый Каплан // Мишпоха. № 20.