Упрощенная HTML-версия
ЧАСТЬ?ТРЕТЬЯ
18
за нее. С годами я стал рассудительнее и честнее, и я искупил свою
вину долгими сожалениями. Обращаюсь к вашему суду, господа.
Дело происходило в тысяча шестьсот двадцать шестом году, в та-
кие времена, о которых вы, господа, знаете только по рассказам, —
времена, когда любовь была неразборчива в средствах, а совесть
не служила, как теперь, источником отрады и мук. Мы были мо-
лодыми солдатами, вечно в боях, вечно с обнаженными шпагами.
Каждую минуту нам угрожала смерть; война делала нас грубыми,
а кардинал заставлял торопиться. Словом, я раскаялся в своем по-
ступке; больше того, я и до сих пор раскаиваюсь в нем, господин
де Вард.
— Это понятно, сударь, такой поступок не мог не вызвать рас-
каяния. Тем не менее вы погубили женщину. Та, о которой вы го-
ворите, не вынеся стыда и обиды, бежала из Франции, и с тех пор
никому не известно, что с ней сталось.
— Вы ошибаетесь, — мрачно усмехнулся граф де Ла Фер, протя-
нув руку к де Варду, — ее видели, милостивый государь, и среди нас
есть даже люди, которые узнают ее по моему описанию. Это была
двадцатипятилетняя худенькая и бледная блондинка, которая бы-
ла замужем в Англии.
— Замужем? — спросил де Вард.
— Разве вы не знали этого? Видите, мы лучше вас осведомлены,
господин де Вард. Известно ли вам, что ее называли обыкновенно
миледи, не прибавляя к этому титулу никакого имени?
— Да, сударь, я это знаю.
— Боже мой! — прошептал Бекингем.
— Итак, эта женщина, родом из Англии, вернулась в Англию,
после того как три раза устраивала заговоры против господина
д’Артаньяна. По-вашему, она была права? Согласен, ведь господин
д’Артаньян оскорбил ее. Но нехорошо то, что в Англии эта женщи-
на соблазнила одного молодого человека, по имени Фельтон, на-
ходившегося на службе у лорда Винтера. Вы побледнели, милорд
Бекингем? Ваши глаза зажглись гневом и скорбью? В таком случае
закончите эту повесть, милорд, и скажите господину де Варду, кто
была эта женщина, вложившая нож в руку убийцы вашего отца.
Все вскрикнули. Герцог вытер платком лоб.
На некоторое время воцарилось глубокое молчание.