Упрощенная HTML-версия
28
да, а быль. Это лишний раз убеждает в правильности моих неко-
торых догадок. Теперь я твердо знаю: ваш гипноз — это наш страх.
Наш страх — это ваш гипноз.
— Пользуешься тем, что мы сейчас оба сыты? — сказал Косой,
прислушиваясь к своему желудку.
— Нет, — отвечал кролик, — это плод долгих раздумий и стро-
гих научных наблюдений.
— Чего ж ты подслушиваешь, если ты такой умный, — спросил
Косой, — или ты не слыхал, что это нечестно?
— Я об этом тоже много думал, — отвечал кролик, так и не вы
сунувшись из кустов, — подслушивать во всех случаях жизни низ-
ко, это я знаю. Даже подозревая кого-то в преступлении, нельзя
его подслушивать, потому что подозрения могут не оправдаться,
а метод может укорениться. Я хочу сказать, что каждый подслуши-
вающий может говорить: «А я его подозревал в преступлении». Под-
слушивать можно и нужно в том случае, если ты абсолютно уверен,
что имеешь дело с преступником. А вы, удавы, — убийцы, вы или
совершили убийство, или готовитесь совершить. Следовательно, как
можно больше знать о вас — это благо для живых кроликов.
— Кажись, я чего-то слыхал о тебе, — вспомнил юный удав, —
это ты Задумавшийся?
— Да, я, — отвечал кролик.
— Ну, подойди сюда, если ты такой, — сказал юный удав, чув-
ствуя, что он, пожалуй, и второго кролика смог бы обработать.
— Нет, — отвечал кролик, — я сейчас не имею права рисковать.
Хотя гипноза нет, но укусить вы можете.
— Спасибо и на том, — сказал Косой, стараясь придать всей этой
истории легкий юмористический оттенок. Все-таки он много сказал
такого, чего не должны были слышать уши кроликов. Все это по-
пахивало новыми опасностями. К тому же Задумавшийся, так и не
высунувшись из кустов, ушелестел в глубь джунглей.
— Что ж ты не показался? — еще более тоскливо спросил Косой.
— Пусть вам в каждом кролике мерещится Задумавшийся! —
крикнул кролик, и голос его растворился в шорохах джунглей.