Упрощенная HTML-версия
15
И на сомнения лошадки
Ответил Тэм ударом пятки.
И в храм погнал ее упрямо,
И в храм вошли... А там... Ой, мама!
Там ведьмаки, тряся огузки,
Плясали — нет, не по-французски:
Вели поганцы те же танцы,
Что мы, природные шотландцы.
Там Старый Ник сидел, тварюга,
В оконной нише — ну, зверюга!
Громадный пес, чернее мавра,
Там в трубы дул и бил в литавры.
Он так усердствовал, тупица,
Что сотрясалась черепица.
Гробы, что мрачные корыта,
Стояли с мертвыми открыто.
У тех в руках горели свечи.
И храбрый Тэм узрел далече
Скелет убийцы в черном склепе,
Его ржавеющие цепи;
Двух ребятишек некрещеных
И двух воришек непрощенных:
Во гробе щерились подростки,
Как будто в память о захлестке;
Лежали сабли, томагавки
В крови запекшейся на лавке;
Петля с задушенным дитятей;
Кинжал, которым с милым тятей
Расчелся сын; к холодной стали
Седые волосы пристали.
О прочем (розно или купно)
Упоминать — и то преступно.