Упрощенная HTML-версия
24
С К В Е Р НЫЙ АН Е К Д О Т
Ведь они плодятся, как кролики. Ну и все захохочут, молодая
покраснеет; я с чувством поцелую ее в лоб, даже благословлю ее
и... и назавтра в канцелярии мой подвиг уже известен. Назавтра
я опять строг, назавтра я опять взыскателен, даже неумолим, но
все они уже знают, кто я такой. Душу мою знают, суть мою знают:
„Он строг как начальник, но как человек — он ангел! “ И вот я
победил; я уловил каким-нибудь одним маленьким поступком,
которого вам и в голову не придет; они уж мои; я отец, они дети...
Ну-тка, ваше превосходительство, Степан Никифорович, подите-
ка сделайте этак...
...Да знаете ли вы, понимаете ли, что Пселдонимов будет де-
тям своим поминать, как сам генерал пировал и даже пил на его
свадьбе! Да ведь эти дети будут своим детям, а те своим внукам
рассказывать, как священнейший анекдот, что сановник, госу-
дарственный муж (а я всем этим к тому времени буду) удостоил
их... и т. д. и т. д. Да ведь я униженного нравственно подыму,
я самому себе его возвращу... Ведь он десять рублей в месяц жа-
лованья получает!.. Да ведь повтори я это раз пять, али десять,
али что-нибудь в этом же роде, так повсеместную популярность
приобрету... У всех в сердцах буду напечатлен, и ведь черт один
знает, что из этого потом может выйти, из популярности-то!..»
Так или почти так рассуждал Иван Ильич (господа, мало ли
что человек говорит иногда про себя, да еще несколько в экс-
центрическом состоянии). Все эти рассуждения промелькнули
в его голове в какие-нибудь полминуты, и, конечно, он, может,
и ограничился бы этими мечтаньицами и, мысленно пристыдив
Степана Никифоровича, преспокойно отправился бы домой и лег
спать. И славно бы сделал! Но вся беда в том, что минута была
эксцентрическая.
Как нарочно, вдруг, в это самое мгновение в настроенном вооб-
ражении его нарисовались самодовольные лица Степана Ники-
форовича и Семена Ивановича.
— Не выдержим! — повторял Степан Никифорович, свысока
улыбаясь.
— Хи-хи-хи! — вторил ему Семен Иванович своей самой пре-
скверной улыбкой.